Встать с кровати получилось только с четвертой или пятой попытки. Кашель, сопли и, словно налитая свинцом, тяжелая голова. Вчерашняя прогулка оставила не только воспоминания, но и легкую простуду. Так и знала, что заболею под таким ветром, гуляя в одном платье Сары.

Так, стоп, а где сама Сара?

Тут же поворачиваюсь к ее кровати, чувствуя легкое головокружение от резкого движения. Ее постель так и осталась нетронута. Не вернулась после вечеринки? Неужели ее замела миссис Робинсон вместе с Гарри?

Вчера я совсем не заметила, как она исчезла из поля зрения. Только недавно вместе собирались на первую вечеринку, танцевали и веселились, а теперь… Чувство вины накрывает с головой. Как я могла ее упустить? Вдруг к ней пристал какой-нибудь маньяк, а я убежала вместе с Джеком, как ошпаренная, оставив подругу в полном одиночестве? Дура! Разве друзья так поступают? Не знаю. У меня никогда не было друзей…

Но через несколько секунд навязчивое оцепенение, поглощающее медленно и мучительно, мигом испаряется.

Громкий стук двери о стену заставляет неожиданно подскочить на кровати. Девушка, смутно напоминающую Сару, неслабо удивляет. Чуть челюсть на пол не роняю, когда в лохматой блондинке с размазанной вокруг рта алой помадой я узнаю свою соседку. Непрезентабельный вид – слишком мягкое словосочетание.

– Я самая счастливая, детка! – кричит подруга на всю комнату, вытягивая руки вперед, и… тут же подбегает ко мне! Вашу ж…

Спастись от крепких объятий подруги мне не удается – Сара не оставляет мне выбора.

– Стой! Задушишь! – предпринимаю жалкие попытки освободиться. – Ты себя в зеркало видела?

Фух! Теперь могу спокойно дышать. Блондинка чуть отстраняется, смотря на меня испуганно, и тут же подбегает к зеркалу. Внимательно рассматривает себя: потекший макияж, опухшие глаза, чуть порванное платье и стрелку на чулках. Видок – то что надо.

– Насрать! – вновь выкрикивает она. – Эта ночь была лучшей в моей жизни!

И здесь наши мысли совпадают. Не одна я вспоминала минувший день с благоговением в душе.

– Софи, ты не представляешь, какой у меня был секс! Так меня еще никто не трахал, – пропевает она, плюхнувшись рядом со мной на кровать. – Он знает такие позы, которые даже в камасутре не описаны! А какой у него член! Твердый и…

– Избавь меня от подробностей, – перебиваю блондинку.

– Ну ты и сучка! Я тут душу изливаю, а ты…

И тут ее лицо меняется. Улыбка из счастливой превращается в игриво-хитрую, а взгляд тут же начинает внимательно скользить по мне. Я будто под микроскопом нахожусь. Хочется спрятаться под одеялом и не вылезать оттуда, пока Сара не прекратит свои истязания.

Понимаю, что не отделаюсь. Понимаю, что долгие восхищения по поводу «шикарного секса» больше не услышу. Потому что в этот самый момент блондинка переключилась на меня.

– Не смей прятаться! – практически приказ, прозвучавший диктаторским голосом, но я уже чувствую, что от правды не увильну. – У тебя глаза горят, как чертово адское пламя. Или что там наши писатели калякают? А, насрать! Что, с Адамсоном вчера сосалась?

– Сара! Ну какое сосалась?

– Не увиливай! Вы целовались, да?

– Да, – опять смущаюсь. Щеки горят при воспоминании о поцелуе, а губы требуют продолжения.

– А сексом занимались?

– Сара!

– Так, понятно – не дошли до этого шага, – девушка машет рукой. – И правильно! Спешить не надо. Как все прошло?

– Охренительно!

Ох, Сара, ты бы знала, как мне было хорошо тогда. Как воспоминания сладкого поцелуя, в котором мы слились с Джеком, не хотели вылетать из головы. До сих пор кадры из недавнего прошлого мелькали раз за разом. То в замедленной съемке, то в ускоренной.

Прикосновение его нежных, немного потрескавшихся губ, плавное сплетение наших языков в нежном танце, его ладонь на моем затылке, чуть прикрытые глаза цвета российского льда. Даже при одном воспоминании об этом моменте бросает в дрожь. Мы не могли остановиться, целовались несколько часов напролет. Сначала на улице, потом возле двери в нашу комнату.

И не хотели останавливаться на достигнутом…

– Красава! Надеюсь, ты не позволила лишнего?

– Это как?

– Он за задницу тебя не хватал?

И тут я долго пытаюсь вспомнить, нарушал ли Джек границы дозволенного. Опускались ли горячие ладони ниже поясницы, трогали ли грудь, которая непроизвольно терлась о его тело. И не могу вспомнить, вылетело из памяти. Но подруге отвечаю:

– Нет.

– Умничка! – довольно высказывается Сара. – Мой тебе совет: никогда не позволяй парням лишнего, это может плохо закончиться, особенно с  таким, как Джек, – полностью развалившись на моей кровати, заключает подруга.

– Почему?

– Я же говорила, он – бабник.

Об этом я тоже успела подумать. Нет. Вру самой себе. Глупая сплетня напрочь вылетела из головы. Тем более в тот вечер, когда он прожигал меня взглядом на танцполе, я не могла даже подумать о его распущенности.

Только не Джек.

Только не парень, который был так нежен со мной, так внимателен. А наш поцелуй просто снес крышу. Нет! Все это сплетни. Испорченный телефон. Сарафанное радио. Можно как угодно назвать, но Джек не бабник!

– Проснись, подруга! – Сара щелкает пару раз перед лицом, возвращая меня в реальность.

– Джек не бабник! – уверенно говорю я, смотря в глаза подруги. Поверила ли она? Вряд ли. Такие реалисты, как Сара, опираются только на проверенные факты. Тогда почему она твердит, что Джек бабник?

– Лады, пусть будет по-твоему. Но не позволяй ему насадить тебя на кукан раньше времени. Парни только этого и ждут, чтобы поскорее залезть в трусики и побаловаться пальчиками, – Сара наглядно показывает пример на своей руке. Хорошо, хоть под платье не полезла – она и это сможет. – А потом хоп, и след простыл. Так что будь осторожнее!

Слова соседки заставили всерьез задуматься об отношении к Джеку. Они просто перевернули всю эйфорию с ног на голову. Все чувства, все эмоции и послевкусие вчерашнего вечера. Все забылось, оставив за собой лишь размышления на тему будущих отношений.

Если честно, я даже не знаю, что между нами происходит. Между мной и Джеком. Считаемся ли мы официально парой, или же это дикий порыв, от которого парень может со временем отказаться? В это верилось с трудом – его прикосновения и его губы убедили в обратном.