Дуло пистолета ещё больше упёрлось мне в подбородок.

— Считаю до трёх, если не скажешь где спрятал кокс, я выпотрошу твою сучку у тебя на глазах.

— Кокс забрали в КГБ.

Сказанное было воспринято как издёвка, ибо в следующее мгновенье я почувствовал острую боль от удара рукоятки пистолета в голову.

— Издеваешься, сука! — закричал бандит, и я понял, что убедить его в сказанном не имеет смысла.

Мозги сквозь боль стали усиленно работать. Надо сказать такое от чего наше положение не станет ещё хуже.

— Кокс припрятан в Москве.

Это был единственный ответ который я смог придумать, чтобы хотя бы немного выиграть время.

— Где?

Для правдоподобности я прикинулся несговорчивым.

— Гюрза! Можешь начинать.

Гюрза сорвал с Тамары ночную рубашку и схватился за трусики. Та замерла от ужаса.

— Постойте! Я скажу где. В камере хранения на Курском вокзале, ячейка номер 57.

Лицо бандита под маской я не мог видеть, однако почувствовал, что он повёлся на моё сказанное. Обычно преступники предпочитали прятать вещи в камерах хранениях. Про это я насмотрелся в милицейских фильмах того времени.

— Говори шифр! Шифр!

Дуло ещё больше упёрлось в мою кожу, грозя её разорвать.

— 1862, — брякнул я год своего рождения умышленно уменьшив его на 100 лет.

— Эй Гюрза! Ты всё слышал? Включи телефон и звони Каблуку. Пусть мчится на Курский вокзал. Дай ему номер этого телефона, чтобы позвонил обратною

Гюрза начал звонить по коду в Москву.

— Но если ты соврал козёл вонючий. Мы твоей сучке у тебя на глазах матку на изнанку вырвем, а потом тебя ломтями настрогаем, — зарычал мне в глаз бандит.

Затем он подошёл к дрожащей от страха Тамаре.

— Мы знаем где твой щенок. После того как порвём тебя, то потом в Москве порвут твоего сосунка.

«У нас в запасе не больше получаса» — пронеслось в моей голове.

Бандиты уселись на стульях и стали ждать вестей из Москвы. Один из них даже снял маску, чтобы закурить и положил пистолет рядом с телефоном на прикроватную тумбочку.

Время неумолимо шло вперёд, а у меня в голове ничего не возникало. Я начал лихорадочно озираться по сторонам пытаясь найти хотя какой- нибудь выход.

— Занервничал, козлина? Соврал, да? Соврал? Нас за лохов принял?

Он опять ударил меня рукояткой на сей раз разорвав бровь. Кровь обильно брызнула из раны и залила мне глаз. Я воспользовался моментом и, притворившись, что теряю сознание, начал падать в сторону тумбочки. В следующий миг я схватился за пистолет и выстрелил в ударившего меня бандита в живот. Тот покачнулся, но устоял на ногах и начал кое как наводить на меня дуло. Но не успел он нажать на курок, как мои ноги, то ли от кровопотери, то ли от страха подкосились и я упал на пол. Падая, я успел увидеть, как тот бандит который держал под дулом Тамару наводит на меня пистолет.

Звук выстрела и шум ломающейся двери прозвучали одновременно. Не чувствуя боли, я через единственный глаз увидел, как целющийся в меня бандит замертво свалился на голое тело Тамары. Одетые в камуфляж вооружённые автоматами люди, ворвались в номер. Среди них я узнал майора КГБ Соколова. Он поднял меня на ноги и спросил:

— Жив?

— Жив, но опоздай вы хотя мы на одну секунду — были бы мертвы.

Майор подошёл к телефону и поднял трубку.

— Работает, — резюмировал он удивлённо, — это вы его отключали?

— Нет! Они вырубили как только ворвались, но потом включили, чтобы в Москву позвонить.

— Это и спасло вас.

— А вы, что всю ночь нас прослушивали?

— Прослушивали. Причём с превеликим удовольствием — с укоризненной улыбкой ответил Соколов и добавил, — ты уж прости нас, друг, такая у нас работа знать всё обо всех.

Он включил рацию и доложил.

— Задание выполнено. Преступники обезврежены. Один убит мною, второй ранен. Нет не мною, заложником. Нет он цел, только бровь рассечена. Второй заложник, вернее заложница находится в сильном шоке. Присылайте медиков.

В это время зазвонил телефон. Соколов поднял трубку. На другом конце провода кто то истошно кричал.

— Шеф! Он туфту гонит. Рвите козла на части.

Кричащий вероятно был тот Каблук, который ничего не нашёл в камере хранения.

Майор с улыбкой передал мне трубку.

— Можешь сказать ему пару ласковых пока наши не одели наручники.

— Сам ты козёл¸ Каблук вонючий, — крикнул я в микрофон, но опоздал. В трубке были слышны одни прерывистые гудки.

Мы с Тамарой восстанавливались в ведомственной больнице. Мне зашили бровь, а её лечили успокаивающими. Соколов лично проведал нас. Принёс целый баул апельсинов и мандарины в придачу.

— Так значит вы всё время за нами следили?

— Ну а как же? Держали вас в поле зрения.

— Использовали нас в качестве наживки?

— У нас это называется ловля на живца, — засмеялся Соколов, — ладно. Хватит страдать. С вашей помощью нам удалось выловить всю банду и прикрыть наркотрафик.

— Ага! Может нам ещё дадите от имени вашей конторы ценный подарок? У вас так ведь принято дарить фотоаппарат «Смену» или радиоприёмник «ВЭФ».

— Зря иронизируете, дорогой товарищ. Сами ведь виноваты, что влипли в нехорошую историю. В следующий раз когда будете брать посылки от незнакомых людей, проверьте нет ли в ней криминала.

В «Жемчужину» мы больше не вернулись, а улетели прямиком в Москву.

Дома мы наконец крепко заснули. Сказывалась усталость от перенесенных бурных потрясений прошедших дней. Больше всего досталось Тамаре. Шутка ли, более получаса находится в одних трусах, под дулами озверевших бандитов. Она вздрагивала во сне от дурных кошмаров, но, нащупав рядом меня, успокаивалась.

Закончив утренние процедуры, мы принялись искать Эдика с Марией Ивановну. Праздники праздниками, но нам надо было возвращаться в Ереван и этот грустный день неумолимо наступал.

Позвонив в бар, Тамара узнала, что её шефиня прибывает завтра, а значит и Эдик с ней тоже нарисуется. Так оно и случилось. Уже на следующий день позвонила Мария Ивановна и довольным голосом позвала к себе домой на ужин. Потом трубку взял Эдик.

— Ну что? Сплавил Зару и теперь живёшь как сыр в масле?

— Как сыр в Кисловодске. А что тут дурного? Ты ведь тоже зря время не терял?

— Ладно завтра увидимся и перетрём тему.

— Давай, дружище, до завтра.

— Где она живёт? — поинтересовался я.

— На Калининском проспекте, — гордо, не без зависти ответила Тамара.

— В тех красивых высотках?

— Именно.

Итак, подходило к концу наше