— Значит, официантка. Может здесь поработаешь? — неожиданно предлагает Хельга.

— Здесь? — переспрашиваю я, оглядываясь. — А почему бы и нет. А им требуются официантки?

— Ещё как, — говорит она, смеясь. — Мы с Маризой вдвоём совсем не справляемся, уже два месяца нам не могут найти кого-то в помощь, так что хозяин только счастлив будет.

— Так ты что здесь работаешь? — доходит до меня.

— Именно, — подмигивает она. — И мне пора приступать к работе, так что, ты готова?

Я уверенно киваю.

Хельга поднимается из-за стола и выходит из кабинки. Я спешу вслед за ней.

Она сразу же знакомит меня с Маризой, которая очень радуется моему появлению.

Мне объясняют обязанности, выдают форменное голубое платье, удачно закрывающее мою метку, и отправляют учить меню. Я приятно удивляюсь, что теперь могу читать на местном языке.

Чуть позже приходят первые посетители и я с головой ныряю в этот мир, словно в омут.

Днём я знакомлюсь с кухней, модой, новыми посетителями, а по вечерам после работы бегаю в библиотеку и узнаю об устройстве Кергаса, о его территориях, о завесе. Пытаюсь разобраться в этом мире, раз уж моя судьба стать его частью.

Я безумно хочу найти книги по магии, но в общей библиотеке их нет.

Я живу с Хельгой. И хоть она сказала, что я могу жить с ней сколько понадобится, но я сразу же решила копить на аренду хотя бы отдельной комнаты, чтобы не пользоваться её добротой, за которую я и так перед ней в неоплатном долгу.

Если верить Хельге, то Роберт меня ищет. Его люди постоянно обыскивают город и пригороды Хлосты.

Меня это пугает, но пока я решаю жить по принципу, что прятать всегда нужно на самое видное место.

Так проходит неделя.

Я понемногу приспосабливаюсь в этом мире.

Моя новая жизнь захватывает меня с головой. Люди в Хлосте оказываются на удивление добродушными и дружелюбными.

Честно говоря, проработав два года менеджером по продажам, я уже привыкла к другому.

Воодушевленная очередным хорошим днём, я иду домой к Хельге после библиотеки, даже не обращая внимание на усталость в ногах.

Я любуюсь полной луной на небе и яркими деревьями, которые мерцают по ночам в темноте. Вдыхаю непривычный сладковатый запах свежести.

Я так увлечена миром вокруг, что замечаю шросов только когда они уже хватают меня и прижимают к углу ближайшего дома, зажимая мне рот.

— Скучала, малышка? — зло спрашивает Кроч, а я в ужасе смотрю на его оплавившееся лицо.

Глава 8

Моё сердце бешено стучит, отдаваясь в ушах.

Что мне делать?

Что, черт возьми, мне делать?

Я оглядываюсь одними глазами по сторонам, но никого не вижу, кроме лысого дружка Кроча.

Кроч наклоняется к моему уху и шепчет:

— Меня сегодня ждёт весёлая ночь, малышка.

Он облизывает своим огромным мерзким языком моё ухо, переходя на шею, а затем резко кусает меня до крови.

Я пытаюсь вырваться, пытаюсь кричать, но из-за его ладони, закрывающей мой рот, выходит только мычание.

Я чувствую, как он присасывается к ране на шее и начинает сосать мою кровь.

Это так мерзко, что я чувствую тошноту.

Огонь. Мне срочно нужен огонь.

Я пытаюсь сконцентрироваться на ощущениях внутри меня. На ярости и страхе, которые помогли мне в прошлый раз.

Но ничего не происходит. Кроме бушующих эмоций внутри я не чувствую ничего.

Я ощущаю внезапное давление на плечи и падаю на колени, заваливаясь на бок.

Я не успеваю дотронуться до раны на шее, как подходит лысый и одевает мне что-то вроде высокого металлического ошейника, из-за которого мне сложно двигать головой.

— Теперь твой огонёк нам не помешает, тварь, — шипит Кроч, дёргая за цепь в его руке.

Я лечу вперёд, в последний момент успевая выставить руки.

Раздираю в кровь кожу на ладонях и запястьях. Поднимаю голову и окончательно понимаю, что цепь в руках Кроча ведёт к моему ошейнику.

Меня посадили на поводок.

Я слишком обрадовалась новой жизни. Я слишком поверила, что смогу стать счастливой в этом мире.

Это всё были сказки.

Вот, Вера, реальность.

— Да не трясись ты так, — смеётся Кроч, опускаясь на корточки и приподнимая мою голову указательным пальцем. — Не нужно бояться смерти, скоро она станет всем, о чем ты будешь мечтать.

— Мечтаю, чтобы ты сдох уже сейчас, ублюдок, — я смотрю прямо в его смеющиеся глаза и плюю в его поплывшее от ожогов лицо.

Кроч резко подносит одну руку к месту плевка, а другой, в которой держит цепь, даёт мне пощечину со всего размаху.

Я лечу вниз, ударяясь головой об камень, которым вымощена улица. Я слышу звон ошейника о камень и чувствую, как горит моя щека.

— Можешь начинать, — говорит Кроч и отходит, наблюдая за мной.

Лысый амбал подходит ко мне, пинком ноги заставляя перевернуться на спину.

Он ставит мне свой громадный ботинок на грудную клетку и начинает давить всё сильнее.

Мне всё сложнее дышать. Я пытаюсь сбросить его ногу руками, но она будто весит целую тонну.

Внезапно я слышу лёгкий треск и резкая боль пронзает меня в груди.

Дышать становится безумно больно и тяжело.

Кажется, Вера, это твой конец.

— Господа, почему вы не сказали, что зайдёте в гости? — раздаётся насмешливый голос Роберта.

Нога лысого амбала мгновенно слетает с меня и я делаю глубокий вдох, приносящий мне сильную боль.

Слышу удары и стоны. Перевожу взгляд в их сторону и вижу обоих шросов, сползающих по стене в десятке метров от меня. Пытаюсь найти глазами Роберта, но деревья загораживают мне его.

Потихоньку поднимаюсь на ноги и делаю пару шагов. Каждое движение отдаётся резкой болью в моей груди.

Пытаюсь что-то сказать, но не могу открыть рот, чувствуя лишь жгучую боль в районе скулы, куда пришелся удар цепью.

Пройдя мимо деревьев, частично закрывавших мне происходящую сцену, я наконец-то вижу Роберта.

Он в черном длинном плаще. На нём высокие сапоги и кажется он одет как для верховой езды.

Я делаю ещё шаг и он поворачивается ко мне.

Его глаза горят опасностью. Его лицо настолько искажено гневом, что я невольно делаю шаг назад.

Я чувствую себя как в клетке со львом.

Он делает шаг ко мне и я отступаю вновь.

Он нагоняет меня и подхватывает за талию. Вновь меня жжёт в груди и я издаю стон.

Он кончиками пальцев касается моей раненой скулы и меня мгновенно простреливает от боли и удовольствия, которое вызывает его неожиданная нежность.

— Теперь тебе