Шрифт:
Закладка:
– Ну тогда решено! Закончится война с белыми, закончится война эта война с турками у греков, и всё, можем ехать на первый же отпуск.
– Ха! К тому моменту, может, Греция уже будет частью нашей мировой коммуны! Как и Турция!
– Думаешь? Мне кажется, что не смотря на удалость нашей армии, мы всё же остановимся на Польше и Финляндии. Всё же Ноябрьская революция провалилась, едва ли без Германии мы сможем зажечь пожар мировой революции. Скорее всего остановимся в старых границах и будем мирно строить рабочее государство дальше.
– Как ты недооцениваешь товарища Троцкого.
– Кажется, что даже переоцениваю. Без обид к нему, но на должность командира всей красной армии есть, и кто-нибудь поумнее. Тухачевский, Ворошилов, Сталин, Дзержинский или...
– Брусилов?
– А хоть бы и Брусилов! Под его командованием служить было вполне неплохо! Уж лучше, чем с Алексеевым!
– Староват твой Брусилов.
– А кто из нас молод?
– Ох, ладно, не наши это заботы. Мы своё дело сделаем. Революция победит, а потом мы с тобой поедем в Грецию, чтобы там ни было. Таков план.
– И он хороший, – сказал Йозеф, допив и чай, – Но у меня есть план на более близкое время: сейчас ты хотя бы доешь первое, и пока ещё у нас есть время, пойдём немного прогуляемся, пока солнце высоко и допрашивать очередного свидетеля не надо. А то чувствует моё сердце, что с этим делом спокойствие нам ещё долго не светит!
– Что ж, это план даже лучше!
Печать первая – Йозеф – И снова нехороший дом
– Дальше никого пускать не велено! Даже сотрудников ЧК! Карантин! – сказал красногвардеец в противогазе, поднимая ладонь вверх в призыве остановиться.
– У нас тут особое разрешение от товарища Дзержинского. – произнёс я и подал ему лист бумаги, который мне выдали в конторе.
Солдат на блокпосте долго всматривался в документ, а затем подозвал своего коллегу. Тот тоже долго смотрел на буквы и чесал лоб. Остановивший нас красногвардеец спросил:
– Ну, что там написано?
– "Особым разрешением главы Временного Чрезвычайного Комитета Ф.Э.Дзержинского, допустить сотрудников Особого отдела ВЧК Й.Ярузельского и Ф.Рокоша в любые зоны, находящиеся под карантинным надзором. Всячески содействовать в их рабочей деятельности и снабжать всей необходимой информацией". Вот что здесь написано. И подпись Феликса Эдмундовича стоит. – сказал его товарищ и отдал мне бумагу.
– Тогда, полагаю, вы можете проходить. – смущённо проговорил красноармеец, когда его сослуживец ушёл.
– Благодарю. – сказал я, и, вдруг, остановившись, решил спросить, – А у вас, в химвойсках, такое впервые?
– В смысле?
– Ну, карантин-заражённые...
– В Москве – да. В волостях что-то такое и раньше бывало.
– Да ну?
– Ага... – он слегка потупил взгляд, а затем произнёс, – Быть может, вы мне не поверите, но такое частенько случается в деревнях, где ведьм линчуют. Вот не понравится сельским местная ведунья, с ней что-нибудь учудят, а потом вся деревня вот так дичает. Как об этом узнают, так тогда деревню только сжигать и остаётся, ибо живых и разумных там уже нет. Ну, если к тому моменту, сами одичавшие не сгниют. У них это быстро бывает.
– Надо полагать, что за колдунов считаются проклятые?
– Ну а кто же ещё то? – он развёл руками.
– Ну да. Ладно, спасибо за познавательную минутку, но мы с товарищем пойдём. – сказал я и распрощавшись с солдатами на посту, двинулся на знакомую улицу.
Феликс шёл следом, напряжённо сжимая два пистолета в руках. Видимо, всё ещё не отошёл от вчерашней стрельбы и опасался "повторения банкета". Впрочем, учитывая, что нескольким заражённым удалось пережить вчерашнюю перестрелку и разбрестись где-то в этом районе, из-за чего улицы и перекрыли, опасения эти были не столь уж глупы. Благо, народ в большинстве своём эвакуировали, так что образование новой безумной толпы можно было бы и не ждать.
Вот мы снова подошли к знакомому дому и снова поднялись по мраморной лестнице на второй этаж. Внутри было пусто. На этот раз абсолютно точно.
Наконец, мы могли спокойно осмотреть комнату покойного Павла. Жаль, его самого допросить больше не выйдет. Например, о его довольно внушительной лаборатории, пусть и прибывавшей в хаосе. Чего тут только не было: конфорки, склянки, перегонные кубы, котёл, всякие чашки и даже пара электрических устройств. Благо, центр Москвы и элитное прошлое дома позволяло снабжать их энергией.
Феликс опустился к столу и заключил, глядя на царивший беспорядок:
– Кажется, он знал, что мы придём. Выглядит всё так, будто бы он пытался спрятать все свои пожитки. – он указал на наполовину заполненный мешок под столом.
– Скорее всего видел нас в окно. Но тогда выходит, что он был ещё нормальным в момент, когда мы пришли?
Я опустился на корточки рядом с мешком и всмотрелся в ворс ковра. В нём блестели маленькие осколки чего-то стеклянного. Взяв один из них и положив себе на перчатку, я увидел, что на нём были следы чего-то засохшего. Принюхавшись, я почуял знакомый мерзостный запах:
– Заккум. Дерево проклятых.
– Получается, он экспериментировал с его соком?
– И
