Шрифт:
Закладка:
От слов сестры ведет голову, как от бурбона.
– Что? Думаешь, только ты любуешься всем вокруг? – Она замолкает на мгновение. – Смотреть на влюбленного человека так же приятно, как и на любимого. Я восхищаюсь тобой, Франческо Дюран – дитя не отца своего и матери, а бескрайних долин.
Сложно будет выдать Патрицию замуж. Отец не раз говорил об этом, но, возможно, я впервые понял почему. Мужчины не любят, когда женщины умнее, тверже и рукастее их. Им по неведомым законам вручили жезл правления и, казалось бы, талант ко всему. Какая глупость. За прекрасным ликом Патриции, обрамленным длинными каштановыми волосами с вплетенными в них цветами, за ее стройным станом скрываются острый разум и язык поэта. Моя сестра играет роль хранительницы очага, нежной сказочной девушки. Знаем ли мы, кто она на самом деле? Не один мужчина уже приходил к нам в дом с предложением руки и сердца, но отчего-то ни Патриция, ни отец не в восторге от кандидатов и их даров. Сестра хочет любви, а отец не намерен отпускать единственную дочь не пойми с кем.
– Просто я люблю наше ранчо. – Но просто ли? На этот вопрос я ответа не знаю. – Одному Богу известно, что бы случилось, родись я на восточном побережье. Кричал бы на площадях, зазывая покупать овощи, подметал бы улицы, гонял бы крыс по забегаловкам?
Сестра улыбается, и я отвечаю тем же. Какая она красивая.
– Вместо этого я копаю тут и там в поиске, хм… золота.
– Не бурчи, братец, пошли лучше покопаем на холме, бери лопату и свое сито! – Она хлопает меня по плечу. Ничего не остается, кроме как застонать и пойти вслед за ней. Братья лишь качают головами и продолжают что-то обсуждать вдалеке.
Рей, заметив, что мы куда-то идем, решает составить нам компанию. Холм совсем невысокий, однако с него открывается вид на ручей, долину, отвесные скалы и дорогу. И почти сразу мы замечаем впереди нечто странное.
На моей памяти только дважды на дороге появлялись путники и, как правило, это были знакомые нам люди, которые покидали город. В этот раз вереница где-то из десяти повозок тянется в нашу сторону и исчезает еще за одним холмом. Интересно, по какому такому случаю к нам едут гости? Ничего не понимаю…
Какое-то время мы наблюдаем за неожиданным караваном, а потом Рей решает толкнуть меня головой. Пока я отчитываю его за настырность, Патриция все так же мрачно вглядывается в клубы пыли на дороге. Она не любит перемены в жизни.
– Может, какие переселенцы после войны? Неудивительно, страна выросла… на целый штат. – Я невесомо касаюсь ее плеча правой рукой, а левой отвожу морду Рея в сторону. – Не переживай, сестренка. Как пришли, так и уйдут. Скоро же сентябрь.
– Каждый год одно и тоже, – тревожно бросает она. – Ладно, Франческо, начинай копать!
Быстро она взяла себя в руки. А жаль, я думал посмаковать вид, облокотившись на лопату, но нет же – копать!
– Давай, не знаю, под тем деревом? – предлагает сестра.
– Да какая к черту разница, под каким? Ни под ним, ни по другим нет золота!
Молодой кустарник стал жертвой рокового взгляда Патриции. Решив пожалеть его, я набрасываю пару лопат черной земли ей в сито, потом себе, и наконец, дружно пыхтя и причитая, мы спускаемся обратно к реке. Ну почему золото нельзя соскребать со стен, а вечно нужно возиться в воде? Ходить туда-сюда довольно тяжело, поэтому я поглядываю на сестру и стараюсь нагружать ее поменьше.
Солнце клонится к западу, и прямые лучи уже не пекут голову. Я даже подумываю надеть рубашку. Вода ледяная, сито полно камней. Улов настоящих золотоискателей! Отец продолжает спать, пока мы с сестрой воплощаем его мечты. Даже Хантер с Джейденом присоединились, роются в иле вдоль по ручью. Мы с Патрицией просто не можем усидеть на месте, нам нравится иногда взбираться на вершину холма. Но я дал себе обещание бросить сито в ближайший куст, как только небо хоть немного окрасится в закатные цвета. Рею не понравилось бегать туда-сюда, а вот топтаться на наших лунках в земле – очень даже. Так проходит еще пара часов.
Мы спускаемся в последний раз, когда отец машет нам, вероятно, призывая прекратить работу.
– После такого дня уже никуда не хочется: ни в салун, ни гулять, ни есть, только спать. – Я в сотый раз вытираю пот со лба и перевожу взгляд на сестру.
Она домывает свое сито, когда я «случайно» опрокидываю свое в ручей.
– Патриция, бросай эту ерунду и поехали домой. У тебя второе дыхание?
– Иди, я домою и приду! – кричит она, не отвлекаясь от своего интереснейшего занятия.
Махнув рукой на упрямицу, я иду к отцу: пора перевести дух. Джейден, к примеру, дрыхнет без задних ног, пока Хантер доедает бобы. На что только не толкает жизнь уставших людей. Я, скривившись, сажусь рядом, но от угощения отказываюсь. И вот то, о чем я говорил. Четыре мужика, два с половиной из которых в сознании, бездельничают, пока хрупкая девушка промывает землю! Я кожей чувствую, как отцу стыдно за нас, а ушами слышу беззаботный храп Джейдена. Может, он решил последовать собственному совету? Так или иначе, первым сдаюсь я, когда вижу, как сестра направляется не к нам, а вверх по холму. Сумасшедшая.
– Патриция! А ну живо возвращайся, пока мы не бросили тебя здесь!
Кажется, ее недовольный стон слышит вся долина. Вон пара птиц, испугавшись, взлетели. Сейчас кто-то настучит этим самым ситом мне по голове.
– Ну вы, мальчики, и слабаки!
Никто не решается с ней спорить. Вместо бесполезных склок мы бодро оттаскиваем Джейдена за ноги на траву и собираем вещи. Какой бы сильной ни хотела казаться сестра, я вижу: она тоже измотана и вот-вот уснет на ходу.
– Патриция, иди-ка ты в повозку. – Я пытаюсь вразумить сестру, но она лишь зевает и начинает таскать тарелки. – Упрямства, как в баране.
– Я все слышу!
Наконец мы кое-как укладываем вещи и запрягаем кобыл. Я свистом подзываю Рея; он, надо заметить, уже не так резво скачет к нам. Джейден и Хантер к тому времени забились в угол повозки и заснули, не успел отец стегануть лошадей. До