только в моей. Выходит, там, на полигоне, я умер. Хорошо. Вернее, хорошего ничего нет, конечно. Но этот момент я хотя бы понимаю. Не понимаю, почему нахожусь здесь. Почему я снова тринадцатилетний. Почему именно этот год. Прожить заново самый стрёмный момент своей жизни? В этом цель?

Неожиданно мое внимание привлек громкий свист. Я сначала не понял, что свистели мне. Ровно до того момента, пока рядом не раздалось грубое:

— Стой, Филипок!

Я поднял голову, оторвавшись от изучения пыли под ногами и покрутил башкой, разыскивая говорившего. Голос показался смутно знакомым. Это — первое. Второе — Филлипок… Мое старое прозвище. В детстве я был совсем мелким. Сейчас, как бы, тоже не взрослая жизнь, но я имею ввиду, совсем в детстве. Когда пришёл в первый класс, мои новые товарищи почти на голову оказались выше.

— Стой, я кому говорю!

Нет, это точно адресовано мне. Только собрался обернуться, как меня потянули за рубашку, а потом сразу на плечо опустилась достаточно тяжелая рука. Причем, опустилась в лучших традициях жанра. Я просто боковым зрением увидел пятерню, которая теперь удерживала меня на месте.

— Ты че, Филипок, не слышишь?

Пятерня дернула меня за плечо, разворачивая на сто восемьдесят градусов.

Рядом стояли трое пацанов, лет пятнадцати, и им явно что-то было нужно. Причем, далеко не в самом хорошем смысле. Я такой тон разговора сразу выкупаю. Он, как правило, влечет за собой драку. Это тот случай, когда повод не нужен, потому что есть очень большое желание.

Я собрался поинтересоваться, не ошиблись ли парни со своей целью, ибо дать мне им нечего, кроме люлей. Такая категория подростков, впрочем как и взрослых мужиков, вызывает у меня ассоциации с шакальем. Они не понимают культурных, вежливых разговоров. Им надо сразу бить в морду. Я драки не хочу. Это понятно. Она мне не нужна. Но во избежании рукоприкладства, лучше сразу расставить все точки над «и». Если стушуюсь, точно спровоцирую мордобой, потому что они примут это за страх.

И вот только я открыл рот, планируя задать вопрос, который этих малолетних придурков поставит на место, как возле нашей компании нарисовалась Деева. Да не просто нарисовалась. Староста подошла, встала рядом со мной, плечо к плечу, и, гордо вздернув подбородок, уставилась на шпану.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, они реально шпана. Одежда, растрёпанный вид, нагловатый ухмылки. У одного за ухом виднелась папироса. Поэтому у меня сразу возник вопрос по этому поводу. Деева, она все-таки дура?

Ведь девчонка прекрасно поняла, пацаны настроены агрессивно. К тому же, все трое были старше меня на два года. И да, я их вспомнил. Пересекались несколько раз не при самых приятных обстоятельствах. Потому и голос узнал.

Того, кто меня окликнул, звали то ли Вова, то ли Витя. Но имя он использовал редко. Чаще погоняло — Толкач. Среднего роста, коренастый, сильно похожий на неандертальца. У него были такие же длинные руки при таком же неповоротливом теле. Но я точно знал, неповоротливость эта показанная. На самом деле, шустрый, гад. Слева стоял Гвоздь. Длинный, тощий, с головой, которая своим размером выбивалась из общей картины. Реально настоящий гвоздь. Справа — Дрон. Тут все просто. Фамилия у пацана была Дронов.

Эти пацаны жили в соседнем районе. Поэтому тот факт, что я вижу их неподалёку от своего дома — выглядел несколько странно. Им тут делать нечего. Легко могут нарваться на своих ровесников из местных и огрести по полной.

Вообще, я до восемнадцати лет жил в районе, который носил крайне интересное, но крайне бестолковое название — ВАИ. Расшифровывалась эта аббревиатура как Воронежский Авиационный Институт. Хотя, никаким институтом у нас не пахло. Вроде бы, должны были строить. Но так и не построили.

Завод рядом был, да. Его от района отделяла железнодорожная станция и рельсы. Много рельс. Через нас проходили все южные поезда, товарняки, идущие на юг, и пригородные электрички. После Станции, Авиационного завода, который к ней примыкал, и большого парка, числившегося при заводе, начиналась «Монастырка».

Не то, чтоб у нас была прям серьёзная война, но пацаны оттуда старались без нужды не попадать на нашу территорию. Точно так же, наши пацаны старались не попадать без нужды туда. В этом разделении мы прекрасно существовали. Потому как случались различные стычки.

Конечно, после своего взрослого опыта, я могу сказать, что стычки эти были больше понтами, чем серьёзным противостоянием. Но все равно, ни Дрона, ни Толкача, ни Гвоздя здесь сейчас быть не должны. Потому что они — «монастырские».

— Что нужно? — сразу спросил я.

На Дееву, конечно, покосился с намеком, не пойти бы ей отсюда на уроки. Причем максимально быстро. Но девчонка упрямо таращилась на пацанов и в мою сторону не смотрела. Жанна Д’Арк просто. Суровое лицо, прямые плечи, решительно сжатый в руке портфель.

— Ты че, Филипок, не помнишь какой сегодня день? — Спросил Гвоздь, а потом демонстративно «цыкнул» слюной сквозь зубы в мою сторону. Но не прямо в меня. Буквально сантиметрах в пяти от брючины полетело.

А я как бы не то, что не помнил. Я даже не знал. Число четырнадцатое, как подсказал Макс. И все. Дальше, я не в курсе

— Четверг и что? — Влезла Деева. — У вас какие-то вопросы, ребят? Помощь нужна?

Я незаметно толкнул ее локтем в бок. Какого черта суёт свой нос, куда не следует. Зачем вообще разговаривает с ними.

Однако пацаны на старосту внимания не обращали. По крайней мере, пока. Но если она не угомонится, то обратят. А я бы такого развития событий не хотел.

Чисто теоретически, могу навалять всем троим. Но это только в возможной перспективе. По факту, я сейчас подросток и не знаю, среагирует ли тело на те знания, которые имеются в голове. А если еще придется беспокоится о Деевой… Могут появиться сложности. Она, конечно, та еще стерва, но женского пола. А женщин я привык защищать. Даже маленьких, даже гадких.

— Надо три рубля принести, чтобы тебе жилось спокойно. — Выдал вдруг Гвоздь.

— Какие три рубля? — Искренне удивился я. Не помню ничего подобного в детстве. Пацанов помню. А три рубля… Не было такого.

— Ты дурака из себя не строй. Мы че, ходить за тобой должны, искать тебя, пока ты тут с девкой гуляешь? — Подключился Дрон.

— Между прочим, говорить о девочке что она «девка» — это не ее