— Видимо, не достаточно сильно, раз тебе принципиально, через какой выход идти к такси.

— Уже не принципиально. Идём скорее.

Он подозрительно скосил глаза на меня, мотнул головой и вышел на улицу через служебный вход.

Пульс участился запредельно, нагружая мою и без того изношенную сердечную мышцу. Как только мы вышли на улицу, прямо у входа я увидела вереницу автомобилей с шашечками на крыше. Надо же, и правда близко. Марк подошёл к ближайшему автомобилю, скомандовал:

— Открывай дверь.

Я расцепила руки, открыла заднюю дверь машины, и Марк, обойдя её, усадил меня на сиденье. Я попыталась затащить ноги внутрь, но из-за каблуков это было сложно. Мужчина фыркнул и нагнулся.

— Да сними ты их уже, — он стащил с меня туфли, перекинул мои ноги через порожек и сунул мне в руки пакет, который все это время висел на его руке. — На, лёд приложи.

Возражать я не стала. Почему-то. Забрала пакет, приложила к щиколотке. Холодно.

Марк уселся на пассажирское кресло рядом с водителем, объяснил, куда нам нужно, и автомобиль тронулся. На всякий случай, я сползла ниже в кресле, чтобы когда будем проезжать мимо главного входа, меня не заметил Дэвид или его люди. К счастью, никого похожего я не заметила и немного расслабилась.

Водитель ехал медленно и аккуратно, без резких торможений. Я закрыла глаза и в какой-то момент даже задремала. Кажется, мне успело что-то присниться. Открыла глаза, когда почувствовала, что автомобиль остановился, и уже знакомый голос произнёс:

— Спасибо.

Марк открыл дверь, хлопнул. Открыл мою. Я зашевелилась, подтянулась на руках повыше. Глаза резал яркий свет от фонаря на крыльце и переливающиеся огоньки реанимобилей, припаркованных чуть в стороне. Мужчина нагнулся, поставил туфли мне на ноги, подхватил меня под колени и вытянул из машины. При взгляде на мою обувь, я вспомнила про Брук. Она ведь не знает, где я, волнуется.

Заметив мое замешательство, Марк остановился. Смотрит.

— Что ещё? Опять не тот вход?

— Мне надо позвонить…

— Правда? — он выгнул бровь. — И кому, если не секрет?

— Маме. Она будет волноваться.

— Сейчас второй час ночи.

— Ну и что? — упиралась я. — Она ждёт моего звонка. Спать не ляжет, пока не услышит мой голос.

— Валяй.

Что-то в его голосе дало мне понять, что он мне не поверил. Я потянулась в сумочку, которая все это время висела через плечо, открыла клапан и… телефон выскользнул на асфальт экраном вниз. Мужчина хмыкнул:

— Не судьба.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Кажется, я сегодня это уже говорила. Может меня сглазили?

Марк присел, изогнулся и поднял мой телефон. Поднялся обратно и внёс меня в двери больницы.

Минут пятнадцать мы ждали, пока дежурный врач спустится, чтобы осмотреть мою ногу. Все это время я сидела на высокой каталке, а Марк стоял чуть в стороне, сложив руки на груди, и молчал. Я тоже молчала.

Наконец, в конце коридора появился человек в белом халате. Марк оторвался от стены, подошёл ближе. Зачем-то.

— Что у вас? — спросил врач.

— Ногу подвернула.

Он осмотрел мою щиколотку, что-то записал в планшет и несколько раз покосился на туфли. Поднял на меня недовольный взгляд.

— У вас небольшое растяжение. Я выпишу вам обезболивающее и комплекс витаминов. Два-три дня будете прикладывать холод. Ногу не нагружать, по возможности. До утра можете остаться здесь, — протянул мне листок из планшета и ткнул пальцем в туфли. — И советую выбросить эту обувь, если не хотите, чтобы в следующий раз все закончилось вывихом.

Марк посмотрел на меня, вскинув бровь, и на его лице читалось:

— «Я же говорил — ходули».

Врач отошёл от меня со словами:

— Выздоравливайте, мисс Метьюс.

Чёрт, а фамилию мою называть было обязательно?!

Марк поднял с каталки листок, оставленный врачом. Я потянулась, чтобы забрать, но он поднял его выше, и я рассекла рукой воздух.

— Отдай!

Он вчитывался в строки и хмыкнул:

— Марго, значит?

— Не твое дело! Ты привез меня к врачу. Удовлетворил свой комплекс героя? Можешь идти.

— А домой ты как пойдешь?

— Я не пойду домой. Останусь здесь до утра. Ты же слышал врача. А утром за мной приедут.

Он язвительно улыбнулся и, сощурив глаза, спросил:

— Мама?

— Папа! — рявкнула я и демонстративно сунула ноги под простынь, заменяющую одеяло. Улеглась на подушку. — Что? Я собираюсь спать. И тебе советую. Только где-нибудь в другом месте.

Я помахала ему рукой в сторону выхода. Он криво ухмыльнулся, положил листок на край кровати и вышел.

Фууух, ну и ночка. Такого со мной ещё не случалось.

Я полежала минут двадцать. Обезболивающее начало действовать, болевые ощущения существенно поутихли, и я решила делать ноги отсюда в сторону отеля.

Откинула простынь, поставила стопы на пол, аккуратно спустилась, нагружая собственным весом больную ногу. Болит, но терпимо. Подхватила одной рукой туфли, другой — лист с назначениями и начала босиком продвигаться в сторону двери. Туфли обуть я не рискнула.

Я поёжилась от ночной прохлады. Надо найти такси. Но вряд ли они стоят где-то рядом. Придется пройтись. С больной то ногой. Разумеется, никакого желания гулять я не испытывала. Больше всего мне сейчас хотелось залить в себя ещё один бокал мартини и рухнуть спать часов на двадцать.

Сложив лист с назначениями дважды, я убрала его в сумочку. Свернула на тёмный тротуар и побрела в сторону шоссе. Мне казалось, что иду я в нужном направлении.

Унылое зрелище. Потрепаная, босая, ещё и прихрамываю. Жалость к самой себе перемешалась с презрением. Выпить и спать. Больше ничего. И сразу станет легче.

Я почувствовала прилив адреналина и чуть не закричала, когда впереди замаячила тень. Так это ещё не конец? Что ещё? Меня ограбят? Изнасилуют? Убьют?

Взяла в каждую руку по туфле, перехватив их за носок, и медленно двигалась в заданном направлении. А-ну, давай! Посмотрим, из чего ты сделан. Не на ту напал!

— Так и знал, что сбежишь, — вновь послышался знакомый голос.

Я застыла. Произнесла изумленно:

— Нелей?

— Марк. Ты имя моё уже забыла? Быстро.

Я начинала злиться. Подошла нему и подняла туфлю к его лицу.

— Помню я, как тебя зовут. И сейчас тебе этот каблук вобью в голову по самый хвостовик!

— По самый… что?

— Хвостовик. Это… — я перевернула туфлю подошвой вверх и ткнула пальцем, — вот эта вот штуковина… — Снова сжала обувь и зло сощурила глаза. — Значит целиком!