- Ну вот, теперь можно и поговорить, - довольно улыбнулась Алёна. - Позволь представить: Крайлах – второй король Армарии, - она махнула рукой в сторону сопровождавшего её мужчины. – Беренгария – его супруга.

- Очень приятно, - как ни странно, но они оба свободно заговорили на русском языке.

Может, меня всё-таки дурят? Хотя, как же тогда они провернули этот трюк с магией?

- Мужчина, который тебе сегодня дважды спас и взял без спроса мотоцикл – Урлух.

- Я уже представился, - откликнулся медведь, плавно опуская мой Харлей на пол.

Сколько же в нём силы?

А потом до меня дошло то, что сказала Алёна.

- Как дважды спас?

- Первый раз он не дал тебя зарубить, когда ты уезжала с Турнира, а во второй помог избежать столкновения с землёй, - пророкотал Крайлах.

Какие они тут всё-таки… мощные.

- Так это был ты? – я во все глаза уставилась на своего спасителя. Дважды спасителя. Ну, конечно, это был он! И там, и там человек напомнил мне медведя. – Но почему?

- Я понял, что ты – женщина, - он сказал это так, словно женщина в этом мире означает нечто неприкасаемое.

Хотя, вряд ли, слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Пока я размышляла, дверь в кабинет резко распахнулась, и к нам вошёл ещё один гигант, от вида которого у любой порядочной (а у непорядочной особенно) девушки подогнулись бы колени. К счастью, я не относилась ни к тем, ни к другим. Да и вообще, какая из меня девушка? Женщина я, причём латаная-перелатанная, взять те же губы, не говоря о душе. Разбита она давно и без шанса на восстановление.

- О, ты как раз вовремя! – воскликнула Алёна, неуловимо изменившись. Сразу почувствовалось, что они связаны, она словно засияла изнутри. – Это мой муж – Зигвальд. Зигвальд – это моя соотечественница, а ещё хорошая знакомая. Представляешь, какое совпадение!

- Старший король Армарии к вашим услугам, - короткий кивок, острый взгляд и опять русский язык.

- Слушайте, а вы что, все дружно выучили русский?

- Конечно, с помощью магии это очень легко сделать, - доброжелательно улыбнулась Беренгария.

Я пригляделась и увидела, что глаза у неё совершенно бесподобные – глубокого фиолетового цвета, какого я никогда не встречала. А ещё в них нет-нет да мелькали золотистые искорки.

Точно, я всё время забываю, что они могут читерствовать! Ну, или как это называется в этом мире. Интересно, этот Урлух тоже пользуется магией, пока держит мой Харлей, или ему не требуется дополнительная подпитка?

Урлух

У неё такая необычная мимика. С одной стороны, очевидно, что она потрясена, с другой – что-то держит её словно в заморозке. Глаза то сверкнут эмоцией, то снова подёргиваются холодной пеленой. Дрожь губ она постоянно скрывает, вытягивая их в тонкую линию, а когда забывается, они приоткрываются и так и приковывают взгляд.

Есть в них что-то странное, вот только не могу понять, что именно. Словно прочитав мои мысли, второй король Армарии неожиданно выдал:

- Что с твоими губами? Такое чувство, что они…

- Это личное, - отрубила Надя, вновь делая их похожими на нити.

- Милый, невежливо спрашивать у женщины об её внешности, - мягко проговорила Беренгария, кладя ему на плечо свою руку.

- Как и о возрасте, - добавила Алёна.

- А что не так с возрастом? – не понял Зигвальд.

- Я не о Наде сейчас говорю, а в целом о женщинах, - закатила глаза Алёна.

- Вы как хотите, а я к внукам пошёл, - объявил Владимир, до этого молчаливо стоявший в стороне.

А ещё довольно ехидно ухмылявшийся.

- Зубы сначала почисти и переоденься, - Алёна с упрёком взглянула на деда.

Тот лишь кивнул, но ни тени раскаяния я у него не заметил.

- Ты комнату гостье подготовила? – он обернулся у самого выхода.

- Да, и воды нагреть велела, - отмахнулась Алёна.

- Молодец, пять, - хмыкнул Владимир и наконец-то вышел.

Смысл его последней фразы так и остался для меня загадкой. Видимо, их земные особенности.

- Хм, а ведь дед прав, надо бы отвести Надю в комнату и дать хорошенько отдохнуть, - Алёна подняла указательный палец. – Как думаешь, хватит на сегодня впечатлений?

- Да, хотелось бы помыться, - сдержанно кивнула Надя.

А потом бросила на мотоцикл, который они почему-то звали байком, такой тоскливый взгляд, что я понял: он значит для неё куда больше, чем просто транспорт. Возможно, он ей такой же друг, как для нас зместы, подумаешь, не живой.

Я сделал приглашающий жест.

- У тебя здесь сумка приторочена, может, что-то надо взять?

Её взгляд говорил красноречивее слов – она явно была не в восторге от того, что я завладел её другом.

- Да, спасибо, - и снова бесстрастное выражение лица.

Шаг, второй и вот она уже около меня. Такая маленькая, тоненькая и в то же время сильная, не желающая сгибаться под гнётом обстоятельств. Настороженная.

Миг, и она отстегнула сумку, провела рукой по полированному боку, потрепала за рог, помогающий ей управлять устройством.

- Куда ты его поставишь? – она не смотрела на меня, словно боялась, что я прочту в её взоре страх.

- В надёжное место, завтра покажу, - я не торопился забирать его, понимая, что ей надо попрощаться.

- Аккуратнее с ним, не ставь его, где влажно. И где есть острые предметы – колёса можно проколоть.

- Хорошо, - я даже не пытался скрыть усмешку – у меня её попросту не было.

Я понимал, что она цепляется за него, потому что, похоже, никого у неё больше и нет. Ведь если бы было по-другому, она в первую очередь обеспокоилась именно этим – как вернуться к своим близким, а не куда поставят её мотоцикл.

- Ладно, пойдём, я всё тебе покажу, - Алёна взяла её за руку и повела к выходу.

Исподволь, словно бы ей срочно понадобилось поправить куртку, Надя высвободилась из захвата, но движения не замедлила. Лишь украдкой вытерла ладонь о штанину – это точно был не просто жест, а нежелание контакта.

Странно. Я встречал нечто подобное у одной женщины, но та в принципе была со странностями: постоянно мыла всё, что можно помыть, ела и пила только из своей посуды, носила исключительно тёмные вещи. Кажется, у неё были проблемы с мужем, но я уже точно не помню – давно это было. Во время странствий по миру, когда я сам был не то, чтобы в себе.

После того, как женщины ушли (Беренгария тоже поспешила помочь Наде), мы с королями переглянулись.

- Никогда такую странную девушку не встречал, - Зигвальд запустил руку в волосы, почесал макушку.