Кожаный полог откинулся, пропуская в дом заряд мелкого снега и троих мужчин в добротной меховой одежке… И с копьями.

Старший сын Пэра, Льот Рукавичка, потянулся к топору, но я чуть заметно покачал головой.

— Ты — новый хозяин грэнда? — не очень вежливо поинтересовался кряжистый мужик с сосульками в бороде. Он распахнул доху, показав богатый пояс с мечом.

Его спутники рассредоточились. С копьями на изготовку.

Если их только трое и снаружи никого не осталось, я, пожалуй, управлюсь сам.

Двое «пристяжных» не выглядят заядлыми рубаками.

А вот кряжистый может быть опасен. Копье держит чуть на отлете — удобно для броска. Левая рука — под полой дохи, а там может быть всё что угодно, но скорее всего — швырковый нож. Копье — ладно. Его полет предсказуем. Поймаю или увернусь. А вот ножик в условиях ограниченности маневра может быть чертовски неприятен. Правда, между нами — два опорных столба и стол. Так что я пока в относительной безопасности. Чего нельзя сказать о моих домочадцах.

— Ты — новый хозяин грэнда?

— Я хозяин.

— Твое? — На стол упали мои портянки, опрометчиво оставленные в лодочном сарае.

Пара не слишком свежих тряпок вряд ли могла считаться серьезной уликой для суда.

Да только что мне можно предъявить? Сломанную дверь? Поломанную лодочную скамью?

— Мое, — не стал я отнекиваться.

Чего уж там! От сарая мы с Рунгерд перли сюда, можно сказать, напролом. А с той поры не выпало ни снежинки.

Как позже выяснилось, улики оставил не только я. Рунгерд в спешке тоже посеяла один из амулетов. Очень характерный. Впрочем, они здесь все — характерные. Ручная работа.

— Мое имя Хегин. Хегин, сын Бруни. Земля, на которой стоит этот (соседушка топнул ногой) дом, — моя!

Неожиданное заявление. Мне сразу захотелось сделать Хегину Брунивичу какое-нибудь непристойное предложение. Например, порадовать оральным сексом какого-нибудь козла. Но я сдержался. Здесь — правовое государство. Такие заявления требуют доказательной базы большей, чем три наставленных на меня копья.

Неужели старина Вальтев заложил свой надел соседу?

— Должно быть, ты заплутал в лесу, Хегин, сын Бруни. Я купил эту землю и всё, что на ней, у бонда Вальтева Кьервальвссона. И тому есть свидетели.

— Кто же?

— Свартхёвди Медвежонок и Рунгерд, дочь Ормульфа.

— Рунгерд — женщина! — задрав бороду, провозгласил Хегин. — Она не может быть свидетелем.

От такого заявления я, признаться, растерялся.

— Рунгерд — вдова, почтенный Хегин, сын Бруни, — пришел мне на помощь Хавчик. — Если женщина владеет землей, она может свидетельствовать при ее покупке или продаже.

— Это еще что за Глашатай Закона? — Хегин скроил грозную рожу, и Хавчик заметно струхнул. — Если раб открывает рот, вмешиваясь в разговор людей, ему следует вырвать язык! — вякнул один из «пристяжи».

Ну да, короткая стрижка, прикид из качественной, но — некрашеной шерсти. Рабский статус Хавчика очевиден для любого аборигена.

— Это мой трэль! — с нажимом произнес я. — И его язык — тоже мой. И язык этот сказал правду. Говори, что тебе надо, сын Бруни, — или убирайся!

Если эти парни пришли, чтобы меня убить, то сделают это по-любому. Попытаются, во всяком случае. А если это «пробивка», то тем более не стоит показывать слабость.

Незаметно для гостей я подал знак Хавчику: отойди подальше и не отсвечивай.

Что он и сделал. Его примеру тут же последовали остальные мои домочадцы.

Незваные гости им не препятствовали. Ну да, им нужен я. С остальными управиться будет нетрудно.

— Рунгерд скоро перестанет быть вдовой! — вторично удивил меня Хегин. — Поэтому у тебя только один свидетель. Этого недостаточно.

— Перестанет быть вдовой? — Я поднял бровь. — Ты что, оживишь ее мужа?

— Я сам стану ее мужем!

— Вот как?

Смелое заявление. Вот где собака-то зарыта! Теперь я понимаю, откуда моей подруге ведомо внутреннее устройство того лодочного сарая. Не иначе как старина Хегин вдовушку с ним и познакомил. А теперь ревнует, полагая себя законным женихом. Ух ты мой рогатенький.

— Да, так! И ты, чужак, больше не будешь с ней встречаться!

— А если — буду?

— Тогда я разрублю тебя пополам!

Еще более смелое заявление.

— Ты меня лучше забодай! — предложил я с усмешечкой.

Не понял. В этой стране другой набор атрибутов неверности.

— Значит, ты намереваешься жениться на Рунгерд? — кротко поинтересовался я.

— Для тебя, чужак, лучше считать, что это уже произошло!

Похоже, женишок решил, что я готов идти на попятный. Он даже вытащил руку из-под полы дохи.

Это радует. Если под полой всё же имеется швырковый нож, то дело могло закончиться неприятно. Уклоняться и маневрировать мне просто негде.

— Позволь, Хегин Брунисон, я расскажу тебе одну историю.

— Говори, — разрешил он.

И я рассказал ему анекдот. Один из моих любимых. Тот, где одна женщина говорит другой: «Удивляюсь, почему тебя не беспокоит, что твой муж бегает за другими женщинами». А та ей отвечает: «Знаешь, твоя собака тоже любит бегать за машинами, но это ведь не значит, что ее пустят за руль».

Разумеется, я внес в текст соответствующие поправки, так сказать адаптировал под местные понятия и заменил автомобиль на лошадь. Но суть сохранил.

Хегин выслушал внимательно. Опять не понял. Нахмурился, демонстрируя активную работу мозга.

В первые секунды я буду иметь дело только с Хегином, потому что остальным до меня не добраться — мешают стол и столбы. Сам Хегин выглядит и двигается неплохо, но в тесноте жилища ему будет не так-то просто драться — в дохе-то. А скинуть ее он точно не успеет, потому что я успею раньше.

Я пришел к нему на помощь:

— Бежал бы ты домой, Брунисон. На этой лошадке тебе проехаться не удастся.

Я всё рассчитал правильно.

Доброе норманское копье немедленно пронеслось у моего уха (я пригнулся, заодно подхватывая меч) и с сочным хряском воткнулось в стену. Оно еще гудело, когда мой Вдоводел освободился от ножен.

Как я и предполагал, старина Хегин доху сбрасывать не стал. Побагровел, как вареный рак, и цапнул рукоять меча.

У него была целая секунда, чтобы его вытащить и даже начать замах. За эту секунду я резко сократил дистанцию и нанес гордому жениху прямой и точный удар в правое плечо.

Для Хегина это оказалось неожиданностью. Скандинавы предпочитают мечом рубить, а не колоть. Рубящий удар — намного мощнее. Но и у моего укола хватило силы, чтобы пробить кольчугу и надолго лишить Хегина возможности пользоваться правой рукой.

Хорошо, когда твой противник крупнее тебя. Из него получается отличный щит. Хегин еще не успел понять, почему его рука повисла, как я