ворот Донбасса». Лиман всего за 23 года сумел так преобразоваться за счет огромного потока промышленных грузов, проходящих здесь сортировку, как в южном, так и в северном направлениях, что в 1934‑м именно здесь решили соорудить первую в СССР механизированную сортировочную горку. Она и сейчас в строю. В свое время, по рассказам бывшего главного инженера Краснолиманской дистанции сигнализации и связи, почетного железнодорожника Николая Серого (большого, к слову сказать, специалиста горочного дела), сотрудники горки подарили своим коллегам с других сортировок огромное количество технических новшеств. Здесь же, прямо между путей стоит уникальный бюст Феликса Дзержинского, который, как известно, был в свое время не только председателем ВЧК и пламенным революционером, но и народным комиссаром путей сообщения, чьими усилиями железнодорожное хозяйство бывшей царской империи было возрождено почти из небытия. Бюст был поставлен сразу после кончины Феликса Эдмундовича в 1926 году. Любопытно, что он один к одному повторил судьбу такого же и тогда же поставленного бюста в Донецке — у здания областного УВД на Пожарной площади, натуральным образом превратившейся в площадь Дзержинского. В октябре 1941 года в Донецке (пардон, тогда он был еще Сталино) и затем в феврале 1942 года в Красном Лимане, по занятии этих населенных пунктов германской армией, оба бюста были зарыты в землю, дабы не подвергаться осквернению со стороны оккупантов, которое, несомненно, не замедлило бы проявиться, останься наши Феликсы на поверхности земли. Лиманский пролежал в земле год с небольшим — город был освобожден сразу после контрнаступления советских войск под Сталинградом, сталинский/донецкий — ждал до октября 1943‑го. Горочники в Лимане горько шутят: «Пора, мол, снова прятать Дзержинского от нацистов — теперь уже украинских».

Вообще, железная дорога в Красном Лимане — царь и бог, альфа и омега всего в жизни. Дорогой город как бы рассечен на две части. Те, кто попадает в южную, железнодорожную часть города, обязательно умиляется — уютные дома разной высоты, но, в основном, конечно, пятиэтажные. Рядом — сосновый лес, опрятные чистые улочки, газоны, цветы, два пешеходных моста через парки станции. Один из них — деревянный и длиннющий, настоящая местная достопримечательность.

У грандиозных размеров Дворца культуры железнодорожников имени Артема (украинской властью стыдливо переименованный в безымянный Дом науки и техники) — мемориал «Родина-мать». Он невелик, но со своим «вечным огнем» и очень проникновенен.

Небольшое лирическое и очень личное отступление. Сорок лет назад в городе росло нездоровое количество тополей, чей пух в начале лета покрывал толстым белым слоем все свободное пространство микрорайона «Южный». Так случилось, что трое десятилетних сорванцов забавлялись поджиганием пуховых «одеял» неподалеку от мемориала. Естественно, беда не заставила себя ждать — пух полыхнул порохом на огромной площади. Но что хуже всего — на лице Родины-матери тоже прилипло изрядно пуха, поэтому оно в момент стало черным. О судьбе задниц и ушей озорников умолчим, но уже вечером трое мужчин протокольной внешности вместе с женами железными щетками для металла отдирали копоть со священного монумента. Оно, конечно, на дворе был не тридцать седьмой, а семьдесят третий, но и тогда дело могли вполне признать политическим. Но рассказа об этом не было бы, когда б не один казус. По совпадению, отцами сорванцов, которым и довелось в пожарном порядке оттирать копоть с памятника, оказались замполит, начальник угрозыска и начальник следственного отдела городской милиции. Картина, достойная пера художника, согласитесь, в наши прошлые времена такой прелести уже и представить себе невозможно.

Ну и… просто трудно удержаться. В пятидесяти метрах от «вечного огня» стояла пожарная часть. Украшением и труднодоступной, но заветной целью для местной пацанвы была старинная деревянная вышка, с которой, должно быть, во времена оные орлами смотрели вдаль молодцеватые огнеборцы в сияющих на солнце медных касках…

Но давно уже тут нет никаких пожарных, не стучат доминошные кости, да и самой части нет, — выстроена у самых путей церковка, но традиция не нарушена, сияние медное несется с высоты — чуть ли не на том же месте, где стояла вышка, теперь колокольня. Ну, это надолго.

С колокольни многое увидишь в Лимане: и старую сортировочную горку, и новую — тоже передовую для своих времен, компьютеризированную, и остатки трапезной старого то ли монастырька, то ли церкви там, где много лет стоит интернат для детей, как бы это сказать, — с альтернативным развитием. Так, наверное, по нынешним временам будет толерантно. На остаточной от церковного строения стенке явственно видна надпись «1813», что могло бы обогатить пылкое воображение любителей местной старины. Думаю, что таких в Лимане и хватало, и хватает, но отчего-то никто не постарался понять судьбу здания. Ведь только представьте — оно было построено в год победоносного заграничного похода русской армии, изгнавшей из пределов России Наполеона.

Впрочем, еще видней другой артефакт советской эпохи — так называемый Дом-коммуна на улице Ивана Лейко. Этот огромный, много раз перестроенный комплекс жилых и офисных зданий, был возведен в 1929 году. Одновременно с ДК железнодорожников им. Артема. Этих уникальных свидетелей увлечения архитектурным конструктивизмом и «бытом нового человека труда» осталось не так много в России — пара штук в Питере, один-другой в Москве, в Смоленске, Барнауле, кажется… И вот — в Красном Лимане. Сюда бы экскурсии водить, диссертации писать, ведь штука знаковая в общественной истории нашей. Ну да ладно — «Кто-нибудь услышит, снимет и напишет…».

В Лимане, название которого произошло от обилия в здешних краях лиманов — заливов и заливчиков — между нынешним руслом Донца и «старицей» — былым, вообще хватает интересных фактов истории, культуры и техники. Их даже многовато для скромного 25тысячного райцентра.

Каким-то загадочным образом Лиман и окрестности сумели наполнить мир слишком большим для махонького местечка количеством талантов. Да, они все остались в советской эпохе, но ведь новая (украинская) и не дала никого и ничего. Место тут такое, только создай условия. Из Лимана вышли один из самых известных космонавтов, дважды Герой Советского Союза Леонид Кизим (его бюст установлен на Северной стороне, которая в свое время была просто селом Лиман), популярный журналист и поэт Евгений Нефедов. Был он и главным редактором «Комсомольца Донбасса», и собкором «Комсомолки» в Чехословакии, а потом много лет был одной из центральных фигур прохановской «Завтра». А еще Лиман дал Москве крупнейшего российского исламоведа, тонкого знатока Корана и автора шикарной книги «Зеркало Ислама» Александра Игнатенко.

Боюсь ошибиться, но, кажется, Лиман сделал самый солидный вклад в донецкую областную журналистику с кадровой стороны. Перечислю в знак признательности и памяти к лиманскому племени пишущих и снимавших только тех,