Загайнов за время моего отсутствия взял еще по одному пиву.

— Куда это ты бегал? — подозрительно поинтересовался он. — Туалет искал, что ли? Тут прямо в кафе подземный есть.

— Нет, просто решил пробежаться, погода хорошая, — уныло ответил я, не решившись рассказать о своей ошибке. Лучше бы все же поделился с приятелем. Но кто знал, что через несколько дней события примут такой оборот?

Сашка посмотрел на меня, как на полного идиота, однако приставать не стал. Мы кое-что еще обсудили и опять разошлись, решив встретиться уже вечером. Я по-прежнему оставался не у дел. Отправился бродить по городу — посмотреть, как тут и что, в надежде, что попадется совсем уж оригинальный магазинчик, где можно будет купить подарки для Риты.

Убив таким образом время и все еще ничего не выбрав, я вернулся к дому Шрайберов, на этот раз не заблудившись. Хозяева из-за нашего приезда сегодня появились с работы пораньше, Сашка тоже был здесь, азартно спорил с Гербертом. Я вмешиваться не стал, поскольку предметом спора была Чечня, а на нее у меня после первой войны, в которой я участвовал, и второй, на которой не был, имелась своя точка зрения, в корне не совпадавшая с той, которой придерживаются западные журналисты и политики, решившие почему-то, что могут диктовать России, как ей вести себя с бандитской республикой. И сама не живет, и другим покоя не дает! Пусть бы какой-то американский штат или немецкая земля попробовали отделиться. Да задавили бы в один момент, не считаясь с потерями и расходами на подавление сепаратистов!

— Пойми, Александр, — убеждал немец, — Россия сейчас пожинает плоды своей долгой колониальной политики. Если ты хочешь писать для нашей газеты, то должен смотреть на происходящее именно с такой позиции. Ведь не чеченцы пришли в Москву, а русские наемники в Грозный. И уничтожили его, разрушили полностью, убив при этом тысячи мирных жителей.

— Не чеченцы пришли в Москву? — горячился Сашка. — А взорванные дома в наших городах? В них, между прочим, не офицеры и солдаты жили, а очень даже мирные жители. Которые спали к тому же! Кого ты называешь наемниками? Российских солдат? Да они получают в тысячи, если не в миллионы раз меньше, чем солдаты бундесвера! Копейки получают! А рискуют постоянно! Знаю я, как ваши вояки живут! День прошел, солдатик мундир в шкаф повесил — и в гастштет: пиво дуть и девок щупать. А наш в казарму, где его «деды» всю ночь мучают. И два года он родителей не видит, о девушках только во сне мечтает. Наемники! Да не будь их, чеченские боевики уже по вашим улицам сейчас бы разгуливали! Вы тут сидите и ничего о них не знаете.

Я кашлянул.

— Саш, пойдем покурим…

Шрайберы не курили, и мы выходили на крыльцо, чтобы не мешать хозяевам.

— Ты чего это раздухарился? — поинтересовался я, разминая сигарету.

Загайнов зло сплюнул.

— Да пошли они… Демократы хреновы! Сами Югославию долбили почем зря, а нам морали читают. Терпеть не могу таких козлов!

— Не забывай все-таки, что мы в гостях, — мягко посоветовал я. — А что это он говорил насчет того, чтобы писать для их газеты?

— Была мыслишка, — неохотно ответил Сашка. — Почему бы и нет? У них собственного корреспондента в России нет. И я, глядишь, подзаработал бы валюты. Платить обещали неплохо за каждый материал. Но, как видишь, ничего не выходит. Писать, как они хотят, задницу рвать за «чехов», я не могу и не буду.

— Сашка, опомнись! — возопил я. — Какое писание?! Ты не забыл, где работаешь? Да если шеф пронюхает про такое, он тебя на ленточки порвет! Что, не слышал, как тех офицеров судили, которые на шведов и японцев работали? Так они хоть настоящими журналистами были! А ты про свои газетные подвиги уже забыть должен! У тебя сейчас совсем другие функции!

Загайнов смутился.

— Вообще-то верно… Ну, переклинило, бывает. Но не стану же я Герберту докладывать про свои функции? Он меня как журналиста знает. Вот и предложил.

— Что, не знаешь, как вежливо отказаться? Пообещай, что подумаешь. А потом как бы времени не окажется, мол, своей работы по горло… Новости есть какие-нибудь?

— Есть, конечно, как без них! Я, естественно, большого шума не поднимаю, чтобы лишнего внимания не привлекать. А то коллеги коллегами, но, если узнают, чьего сынка мы разыскиваем… Так вот, останавливался Картышев-младший не здесь, в Арнзальце, а в Галле. В общежитии тамошнего университета. Сейчас все проще стало. Любой студент из любой страны может попроситься несколько дней пожить. Без вопросов.

— Галле, говоришь? Странно, мы ведь заезжали туда по дороге, тоже студента высаживали. И еще эту, Елену…

Мне вспомнилась девушка в трамвае сегодня днем. Что-то здесь было неправильным. У меня хорошая память на лица, практически никогда не ошибаюсь. Конечно, не исключено что два человека могут быть очень похожими. Но вот странность — на следующий же день после приезда — такое совпадение… Поделиться с Сашкой своими подозрениями? Нет, рано, смешно буду выглядеть. Жалко, фотографии этой Леночки у меня нет, мог бы прямо сейчас определить, переехала она в Арнзальц или по-прежнему находится в Галле. Ладно, посмотрим, что дальше будет.

— А что ты хочешь? — сказал Загайнов. — Сейчас столько наших студентов по европам шляется. Думают, что здесь образование лучше дают. Ну, образование или нет, а хоть какое-то время пожить по-человечески всем хочется. Кое-кто наверняка и совсем остается. Ничего, завтра мне некоторые подробности здешнего пребывания нашего мальца пообещали нарыть. Кстати, у тебя какие планы?

— Никаких, — пожал я плечами. Действительно, какие могут быть планы у праздношатающегося туриста? Достопримечательности осмотреть, сувениров прикупить.

— Мы же машину искать поедем. Шрайберы специально с работы отпросились, чтобы нам помочь.

— А не помешают в делах?

— Нет, в этом случае нам действительно их помощь понадобится. И их машина. Здесь автомагазины довольно далеко друг от друга находятся, по периметру города. Пока все обойдешь… На такси ведь нам средств не выделили. Значит, придется использовать капиталистический транспорт. Ничего, по-моему, им даже приятно нас наставлять на путь истинный. Так и норовят нравоучения почитать: как мы жить должны, и как — нет.

— Все, не заводись по новой. И вообще, личная просьба — не лезь ты спорить с ними. Все равно ничего не докажешь. Пошли лучше пивка накатим.

— Хорошо, не буду с буржуями спорить.

Мы вернулись в дом. Но, увы, пива так и не попили. Немцы накрыли стол