Мы зашли в сад.

Действительно из центра лабиринта живой изгороди поднимался фиолетовый туман, растворяя всё вокруг. Примерно половина лабиринта была растворена.

— Иди, забирай свой макр, — с уколом зависти сказал Виталий, скрестив руки на груди.

А я, вздохнув, пошёл убирать, по сути, за собой.

Огромная голова архираптора — как назвал это крокодилище Виталий — тоже быстро разлагалась. Сказывалось влияние Лицевого мира на тварь с Изнанки.

От неё оставалась только черепушка, обнажённая плоть и сам макр.

Когда я узрел его Истинным Виденьем, то понял, что он был самым мощным из всех, что мне приходилось видеть. Размером с шар для боулинга, он сочетал в себе энергию зелёного и фиолетового цветов. А внутри будто бушевала магическая буря.

Псионическими клинками я рассёк куски плоти, облепившие макр. Хорошо, что стойкая к псионике чешуя твари уже осыпалась на землю.

С костями, которые удерживали кристалл, пришлось повозиться. Но через несколько минут, огромный, пульсирующий чистым могуществом камень, оказался в моих руках.

Глаза всех собравшихся вокруг бойцов тайги смотрели на него с благоговением. Словно это был не боевой трофей, а священная реликвия.

— Вот это да… такой может уйти за пятьдесят… нет — восемьдесят тысяч! — облизнув губы, произнёс Хельг.

— Может, — согласился я. Вот только мне он потребуется для совершенно других задач.

Псионический ранг сам себя не поднимет.

— А где командир? Он должен это видеть!

Объявился Виталий уже через несколько секунд, с мрачным видом посмотрев на нас. — Мне только что звонил Леопардич. Зона сорок четыре — место содержания самых опасных преступников под охраной ДКРУ — была атакована. Нас всех провели. Цель врага — не убивать, а освободить убийц. Мы ближе всех к зоне, так что немедленно выступаем на помощь.

Я первым двинулся к выходу.

Глава 4

Кап.

Кап.

Кап.

Капельки воды капали на темя, отдаваясь в голове однообразным звуком. Вода была холодной и противно намочила давно не стриженные волосы.

Тело было надёжно сковано смирительной рубашкой и сдерживающими магию амулетами. Так что Елисей не был способен даже пошевелиться. Даже голова была прикреплена к стеней ошейником и несколькими деревянным штырями.

Но хуже всего было то, что капли падали вразнобой — иногда раз в секунду, иногда раз в три, иногда раз в половину. Нельзя было угадать, когда случится следующий «кап».

В этом не было системы. Не было порядка. Поэтому на них нельзя было сконцентрироваться, чтобы легко войти в медитацию.

Одна из известных китайских пыток. Изобретательная и изящная.

По прикидкам Елисея, это продолжалось без перерыва уже больше семнадцати часов. Этого было достаточно, чтобы свести некоторых людей с ума. Но не монаха школы «Алмазного Журавля».

Пусть падающие капли могли продолбить выемку в камне, но не сломить его крепкий дух.

Не за семнадцать часов, по крайне мере.

Во многом потому, что Елисей знал — так он искупает свои прегрешения. За каждую жизнь, которую он забрал своими руками. Руками, которыми должен был защищать угнетённых…

Издалека послышался шум.

Кто-то опять завыл. Люди из ДКРУ частенько допрашивали других рядом с его камерой.

Причём ему самому пока даже не задавали вопросов. Видимо, предпочли заранее «промариновать», чтобы он разом выложил всё, что знал, лишь бы не возвращаться под каплю.

Горькая ирония была в том, что после смерти и воскрешения, Елисей и так был готов выложить всё как на духу. Но только не молить о пощаде, прикрываясь имеющейся информацией.

Если спросят — ответит.

Не спросят — он стойко выдержит все пытки. Или просто потеряет рассудок.

Но тут его камеру встряхнуло. Послышался треск камня.

За плотной повязкой, закрывающей глаза, не было видно ничего.

Судя по всему, либо началось землетрясение, либо Каин всё же пришёл за своими слугами.

Загромыхали выстрелы. Послышались громкие нечленоразборные крики, смешанные со вполне понятным матом.

А через несколько минут послышался скрип открываемой двери.

— Хей-хей, Елисей! Чего такой понурый⁈ — меньше чем через секунду, Елисей ощутил лёгкие шлепки по своему лицу. — Сидишь, прохлаждаешься, пока вся наша команда работает! Нехорошо это! Ты Себу не видел? Что-то я перестал его чувствовать. Хотя он должен был решить проблему Кальмарова. Да-да, того самого, кто засунул тебя сюда! Молчишь? Опять в медитации сидишь?

Противный издевательский смех прозвучал прямо у уха.

Рик — самый неприятный из всех слуг Каина, с которыми Елисей был знаком. Там вообще было мало достойных людей. Но Рик выделялся даже на их фоне.

Пожалуй, он был бы первым, от кого стоило бы избавиться, чтобы сделать этот мир лучше.

— Ну ладно, ладно. Шучу! Подожди меня здесь, я скоро вернусь. Только вытащу князя Горалова. Кстати, не подскажешь, где его держат? Нет? Досадно. Не скучай тут! — потрепав Елисея по мокрым волосам, Рик замолк.

Убрался.

Этот паршивец был самым быстрым из всех слуг Каина. Что делало его и одним из опаснейших среди них.

Возможно, убив его, Елисей смог бы спасти множество других жизней, а значит и собственную душу.

* * *

Колонна автомобилей на всей скорости ехала к зоне сорок четыре. Парочка из них принадлежала клану Амурских. Но большая часть была временно позаимствована у аристократов.

Они были не очень довольны. Но сложно отказать до зубов вооружённым наёмникам «Тайги», которые очень торопятся. Тем более, что от этого зависела безопасность всего Владивостока, включая тех самых аристо и их собственность.

Мы ехали в автомобиле во главе колонны на полной скорости. Но Виталий всё равно поторапливал своего адьютанта, который сидел за рулём.

— Быстрее! БЫСТРЕЕ! Эта чёртова карета что, никак не может двигаться резче?

— Боюсь нет, ваше высочество, — с завидным хладнокровием ответил адьютант, и совершил резкий поворот, от которого мы вжались в дверцы. Раздался звук стираемых шин.

Я сидел на заднем сиденье, держа на коленях закутанный в ткань макр шестого уровня. Под ней же, опутав макр щупальцами, сидел Зырик.

На поглощение этого миниреактора не было времени. Тут нужно было минимум несколько часов.

— К чему нам быть готовыми, Виталий? — звучно спросил я его под скрип резины.

— Ко всему, — мрачно ответил он. — ДКРУ собрало в зоне целую коллекцию вырожденцев, которые опозорили свои кланы преступлениями против нашей Родины и имперского закона. Единственная их ценность, как пленных — это усмирение их непокорных родов