- Вот я, конечно, по паспорту Маргарита, да ещё Михайловна, но так ко мне только на работе обращаются, и то – из соседних отделов. А вообще меня зовут – Рита. И ко мне, мил друг, пожалуйста, на «ты», я всяких этих неоправданных церемоний не люблю. А ты не хочешь быть Валей – могу ещё что-нибудь придумать. Будешь Валиком. Валик, да веник, да сто рублей денег. И хорошо, если денег, а не убытку, - почему-то вдруг вспомнилась детская присказка про барыню-мадам, и что там у этой мадам с собой было.

Воздух рядом поперхнулся.

- Кем-кем?

- Ну не Валя, а Валик. Валичек, если угодно. Валечка.

Воздух молчал – очевидно, переваривал. Потом осторожно спросил:

- И… что это значит?

- Что-что, что мы друзья, - усмехнулась Рита.

- Ну… хорошо, - он проявился вновь в человечьем облике и неуверенно ей кивнул.

- Вот и славненько, - кивнула Рита. – А теперь рассказывай, что там за тёмная история с этим домом. Где хозяева, и причём тут я. Понимаешь, я убеждена всей своей жизнью, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и хочу узнать, куда сую голову, прежде чем что-то обещаю.

- Похвально, госпожа Маргарита, - кивнул Валик.

Она тоскливо вздохнула.

- Ох, Валентин-Валентин, чучело ты хвостатое. Ладно, хочешь – буду тебе госпожа. Как говорится – хоть горшком назови, только в печку не ставь. Так вот, что там про дом?

- Так я же положил вам договор, - не понял кот. – Неужели вы его не прочитали?

- Договор? – не поняла Рита. – Какой ещё договор и куда положил?

- Так рядом с вами, - он кивнул куда-то на кровать.

Рита поднялась и отдёрнула занавески, оглядела простыни и подушки, и рядом с подушками, с противоположной стороны кровати, и вправду увидела бумагу. Плотную, немного желтоватую, совсем не похожую на листы А4 для принтера. И текст на ней был написан, не поверите, чернилами. Рита несколько мгновений смотрела на замысловатую вязь и не могла ничего понять, а потом вдруг – раз! – и непонятные закорючки сложились в буквы.

«Я, Гийом Бодуан, передаю этот дом и всё, что в нём содержится, госпоже Маргарите в полное владение с тем, чтобы она смотрела за домом, содержала его до самой своей смерти и передала в заботливые руки наследников» - что, и всё? Впрочем, была ещё подпись – размашистая закорючка, даже с брызгами вокруг первой буквы.

- А где сказано, что госпожа Маргарита – это я? – нахмурила брови Рита.

- А вы подпишете своим именем, и оно там будет, - умильно улыбнулся кот.

- Что значит – смотреть за домом? – продолжала спрашивать Рита.

- Это значит – спасти его от разрушения и от грязных посягательств людей, не имеющих на него никакого права, - с готовностью пояснил кот.

- Да как я это сделаю-то, я тут не знаю никого и ничего!

- Я представлю вас всем нужным людям, - поклонился кот. – Вам придётся съездить в город, к нотариусу господину Буасси, чтобы подтвердить свои права на владение домом господина Гийома. Вы покажете бумагу, я подтвержу вашу личность, но впрочем, все знают, что неподходящая особа не сможет подписать такую бумагу.

- Съездить в город? И далеко до того города?

- Полчаса, - с готовностью подсказал кот.

- А на чём ехать? Что-то я не вижу здесь поблизости никакой остановки транспорта.

- Так есть экипаж, - сообщил кот. – А коней… найдём.

- Да где ж найдём-то, и каких коней, я ничего не знаю про коней! Ни чем кормить, ни как ухаживать!

- Это решится, не волнуйтесь так, дорогая госпожа Маргарита. В этом доме можно решить всё.

- Да как можно-то, что ты мне тут зубы заговариваешь! Бумажку какую-то подсунул! И только-то! Как мы с тобой будем эту хламину ремонтировать? Есть ли деньги на ремонт? Или придётся вилки продавать и горшки золочёные? Чем питаться, если до города полчаса неизвестно на чём? И ещё кони какие-то!

- Дорогая госпожа Маргарита, - кот сделался несчастным, - понимаете, здесь всё не так, как вы привыкли. Но вы справитесь, я уверен, что справитесь, я долго за вами наблюдал. И вам понравится, не может не понравиться! Вы поймёте, как это действует, но для того, чтобы понять, вам нужно подписать эту бумагу. Тогда магия дома вступит в силу, вы сможете менять здесь всё по своему усмотрению, а дом возьмёт под защиту вас и всех, на кого вы укажете.

Рита молчала. Вроде и хочется, и колется. Ну где она ещё найдёт такой дом, хоть бы и в аварийном состоянии? Такие дома большие миллионы стоят. А убраться… ну что, мало она в своей жизни убиралась, что ли? И никаких домов ей за это не обещали!

- А ночевать здесь? Или домой ходить можно? – уточнила она.

Кот вздохнул.

- Домой – это туда, к вам? К вашему, как вы говорите, бывшему мужу?

- Ну, - кивнула Рита, не понимая, куда он клонит. – И к сыну, сын у меня, прямо сказать, беспомощный.

- А вы уверены, что сможете оттуда вернуться? Я вот – нет. И может быть, уже пора дать вашему сыну шанс стать самостоятельным мужчиной?

Не сможет вернуться? Эх.

- Ладно, подпишу, - Рита достала из своей сумки ручку, и хотела было уже поставить подпись, но кот остановил её.

- Подождите, госпожа Маргарита. Вот, это для вас.

И у него на ладони вдруг появилась чернильница и перо, самое настоящее гусиное перо! Рите случалось держать такое в руках, но вот чтобы прямо вместо ручки?

- Ручка аккуратнее, - нерешительно сказала она.

- Наверное, - не стал спорить кот. – Но для скрепления подписью магического документа и всё остальное должно быть соответствующим.

Ладно, ну что она теряет? Наверное, ничего.

Рита взяла перо, обмакнула в чернильницу, аккуратно стряхнула лишние капли. Угнездила документ на коленях, но кот ловко подсунул под него какую-то дощечку. И впрямь, так удобнее.

- Подпись и расшифровка подписи, так? – уточнила она у кота.

- Как вы обычно подписываете важные документы? Так и делайте, - кивнул он.

Рита поставила подпись, а в скобках принялась расшифровывать. Чернила на кончике пера закончились в тот момент, когда она выводила «Маргарита», даже не дойдя до отчества и фамилии. Пришлось макать заново, стряхивать и вот это всё. К слову, чернила были красными.

В итоге подпись «Маргарита Михайловна Мерзликина» вышла кривоватой, но – уж как есть. И стоило ей вывести последнюю букву, как прямо под её каракульками появились чёткие ровные буквы, такого же красного цвета, как будто проступили изнутри листа: «Гийом Бодуан».

А внизу, на улице, что-то грохнуло.