Шрифт:
Закладка:
Мысли пронеслись вихрем, когда мужичина, что до того стоял ровно, вдруг воздел руки, перекосив рожу, ринулся, замахиваясь молотом. Еще немного, и тяжелое оглавье опустится, сминая плоть и кроша кости, ударит так, что мозг выплеснется на стену, а ребра высунутся из боков острыми колышками. И нечем прикрыться, некуда отступить. Охнув, Шестерня отшатнулся, влип спиной в стену. В груди похолодело, а ноги подогнулись, тело застыло, ожидая неминуемого. Однако, кузнец пронесся мимо, а миг спустя рядом грохнуло так, что заныли зубы. В пронзительном звоне металла послышалось злой визг, но тут же потонул в воплях.
Шестерня с облегченьем выдохнул, повернул голову. У ворот, закрывая телом большую часть, замер молотобоец, мышцы напряжены, руки воздеты над головой, удерживают тяжелый молот. Миг, и руки опустились, молот метнулся, с гулом разрывая воздух, пронесся за воротами, вновь застыл в высшей точке. С обоих сторон от кузнеца подпирают бывшие спутники, лица напряжены, в кулаках зажаты короткие кинжалы, что едва заметно дрожат, не то от перенапряжения мышц, не то от прорывающегося волнения.
Удар. И вновь по ушам бьет грохот. Глаз едва успевает заметить мелькнувшую с внешней стороны тень, а немного позже, ухает молот, вновь взлетает, готовясь к очередному выпаду. Однако ни рева боли, ни ошметков плоти, словно кузнец раз за разом бьет в пустоту, сражаясь с порождениями затуманившегося разума. Толпа позади замерла, лица посерели, в глазах плещется страх. Чего они боятся? От чего отмахивается этот с молотом? Что бродит вокруг деревни такого, от чего бледнеют лица бывалых мужей, а женщины оседают на лестницу в полуобморочном состоянии?
Шестерня отлепился от стены, решительно подошел к вратам, постоял, вглядываясь в окружающий сумрак. Ничего. Прикрыв глаза, обратился в слух. Тишина, лишь тяжелое дыхание кузнеца, да испуганные шепотки деревенских позади. Ни шороха лап, ни яростного шипенья, ни стонов боли. Шестерня взъерошил бороду, произнес с неопределенным выражением:
- Вижу, вы суровые воины. Обороняться против такого врага - нужна недюжинная смелость.
Молотобоец глянул неодобрительно, произнес:
- Ты напрасно усмехаешься. Наш враг действительно силен.
Шестерня покивал, произнес с убеждением:
- Конечно, конечно. О том и говорю. Кровь, ошметки плоти, подыхающие твари вокруг. Видано ли дело, супротив такого выстоять!
Зубило спросил хмуро:
- Ты нам не веришь?
- Разве ты не видел тварей? - воскликнул Бегунец с обидой. - Разве мы не вместе бежали от иглошерстней?
Шестерня выставил перед собой ладони, поспешно произнес:
- Да, да. Так и было. Кто бы сомневался. Только я, наверное, пойду. А вы продолжайте, продолжайте. Вижу, у вас неплохо получается. Только скажите, как к верхним ярусам пройти, чтобы сапоги попусту не топтать. Хотя... ладно, сам отыщу. А то еще пошлете куда, запотею выбираться.
Окинув взглядом врата, он дернул за рычаг, рывком распахнул врата, шагнул наружу. По толпе пронесся вздох ужаса, кто-то испуганно вскрикнул, даже кузнец отшатнулся. Перекрывая шум, прозвенел голос Креномера.
- Постой, странник!
Шестерня покосился назад, спросил нетерпеливо:
- Что еще?
- Погоди. - Креномер доковылял до ворот, остановился в проеме. - Ты говорил, что владеешь знаниями о металлах.
- Я? - Шестерня вытаращил глаза.
- Тайнами превращений. Как из грубых серые камней, под действием огня и молота, создать сияющие доспехи и крепчайшее оружие.
- Я? - повторил Шестерня, неверяще.
- Как перегнать руду в металл, как из невзрачной грязной пыли сделать достойную вещь, - не слушая, продолжал вещать Креномер.
- Это все я? - пролепетал Шестерня оторопело.
Для очередной тирады хватанув воздуху с избытком, Креномер закашлялся, долго перхал. Наконец отдышался, протерев выступившие от напряжения слезы, бросил сердито:
- В том смысле, что ты кузнец.
Шестерня взъерошил бороду, сказал задумчиво:
- Металлы знаю, работать доводилось. Могу оружие сковать. Не так, чтобы совсем хорошее, но, с первого боя не сломится, и то ладно. Но... вообще-то я каменщик.
- Какая разница. - Креномер расплылся в улыбке. - Это намного, намного лучше.
- Чем лучше? - спросил Шестерня с подозрением. Улыбка старика вызывала дрожь, примерно, как если бы вздумал улыбнуться сидящий в засаде паук.
Креномер произнес серьезно:
- Наши враги ужасны, ты мог убедиться сам, а силы не бесконечны. Нужно делать оружие, возводить заградные валы. А ведь кто-то еще должен убирать урожай, следить за детьми, управлять поселком. Ты нам поможешь.
Шестерня вздернул бровь, сказал с усмешкой:
- Вон в чем дело. Теперь понятно. Да только зря ты так. - Перехватив озадаченный взгляд старика, пояснил: - Людей у тебя много. Сил и смелости им не занимать. Вон как лихо с врагами расправились, до сих пор ошметки дымятся! Строить вы тоже умеете. Один "заградной вал", ха-ха, чего стоит. Это ж надо, хе-хе, такое сотворить. Да и сама деревня... источили домишками опору. Вместо того, чтобы усилить - подгрызаете. Того и гляди, свод просядет. Так что... нет. Воюйте дальше, а я пошел, пошел.
- Ты не поможешь нам? - упавшим голосом прошептал Креномер.
- Сами справитесь. - Шестерня отмахнулся.
- А если заставим силой? - В голосе старика прорезались опасные нотки.
- И какие гарантии получите? - Шестерня насмешливо изогнул бровь.
Креномер замолчал, на лице отразилась борьба чувств. Шестерня с интересом смотрел, как двигаются складки на лбу собеседника, кривятся губы, сердито сверкают глаза, прожигая посмевшего перечить наглеца. Наконец Креномер вздохнул, глаза погасли, а плечи поникли, бесцветным, как серая плесень, голосом прошептал:
- Мы заплатим.
Шестерня широко улыбнулся, похлопав Креномера по плечу, произнес задушевно:
- А вот это совсем другое дело.
Старик дернулся всем телом, словно ощутил прикосновение чего-то омерзительного, однако превозмог себя, с трудом выдавил кислую улыбку, после чего с подчеркнутой любезность произнес:
- Вот и хорошо. А теперь, будь добр, вернись назад, и запри за собой врата.
Глядя, с какой поспешностью собеседник шмыгнул в проем, Шестерня прошел следом, не глядя, потянул врата на себя. Створка нехотя задвинулась, недовольно лязгнула засовом. А миг спустя что-то с шорохом пронеслось с противоположной стороны врат. Шестерня поспешно обернулся, но ничего не увидел. Все та же полутьма, заросли иссиня черной листвы, и уходящая вдаль светлая полоска тропки. Ни путников, ни чудовищ. Пожав плечами, он двинулся за остальными, что двигались вверх по лестнице, о чем-то негромко переговариваясь, и время от времени испуганно глядя за пределы деревни.
Поднявшись следом, Шестерня наткнулся на Креномера, что дожидался на развилке лестницы. Народ разошелся, лишь из окон дома напротив
