Шрифт:
Закладка:
Черную униформу пришлось снять, поскольку требовалось передвинуть изрядное количество груза, малая механизация имелась, но не все ящики погрузчик мог подцепить на «вилы». Катрин вместе с обще-техником загружала кофры и ящики.
— Умеешь ты кидать. Сразу видно спортсменку. Все же и прическа у тебя! — офигивал Андре. — Не то что я слишком любопытен, но в каких секретных целях, а? Зачем остриглась?
— Запасной вариант. Если я не приглянусь Бонапарту брюнеткой, немедля ухожу в монастырь. В слезах и полной безутешности.
— А там есть монастыри? Хотя тебя в женский все равно не примут.
— Это отчего такая дискриминация? Я уже стриженая, глубоко раскаявшаяся. Примут. Или я на монастырских задавак Дикси науськаю.
— Но послушай: Бонапарт! Египет! Как тебе, а?
— Никак. Я той истории практически не знаю. Я же не француженка, а дремучая черногорка. Мне наплевать. Хотя вот сейчас ты в тамошних монастырях засомневался, так и я занервничала.
— Катарина, черт бы тебя побрал! — завопили от ворот.
Сидящая в переноске Дикси панически залаяла — к погрузчику бежала мадам де Монтозан, обвиняюще указывала достопамятным пальцем:
— Это что?!
— Это я, — не стала отпираться архе-зэка. — Временно переодетая в целях сохранения добропорядочности форменного черного платья…
— Голова?! Что с головой?!
— Если мадам профессор насчет прически, так все выполнено, — сумрачно доложила Катрин. — Следуя вашему приказанию, явилась к помощнику по науке, доложила, он выбрал парик, взял машинку и…
— Зачем?!
— Так вы ему сказали. По телефону. Он же звонил, уточнял.
Профессор выругалась — очень грубо и очень нелепо, как обычно ругаются глубоко образованные кабинетные дамы.
— Это вы про меня, что ли? — удивилась Катрин. — Разве не нужно было стричься? Но вы же сами…
Мадам де Монтозан выругалась повторно и быстро пошла к воротам. Наверное, хватать за кадык научного сотрудника и выяснять обстоятельства внеплановой смены имиджа туповатой служанки-черногорки.
— То стригись, то не стригись. Ничего я в этих научных и теоретических делах не понимаю, — расстроено призналась Катрин.
— Зато я понял. Ты их надула. Только непонятно зачем.
— Это тайна. Но не научная, потому я тебе шепну строго по секрету. Вши. Слышал про таких зверушек? Нам с Дикси насекомых подцеплять никак нельзя — мы и так нервные. Ты грузи, грузи. А то и тебя наголо оболванят.
Вывезли за перегородку к стартовой площадке последнюю порцию груза. Штабель на платформе громоздился чуть ли не до потолка, сосредоточенный Ватт управлял мостовым краном, сдвигал силовые сетки. Но Катрин смотрела не туда.
— Это то, что я подумала?
— Ну да. Я когда в первый раз увидел, тоже не по себе стало. Потом думаю: если что-то пойдет не так, так уж лучше оказаться в гробу. Верно ведь? — у Андре явно оставались сомнения.
Отправка личного состава предусматривала индивидуальные стартовые капсулы с ложементами. Больше всего они походили на урбанизированные погребальные саркофаги. Катрин испытала нехорошее предчувствие…
[1] Сокращение от «археолог-заключенный». «Зэк» или «зек» — в русском языке нет однозначной трактовки правила правописания этого слова. Для читателей-иностранцев и иных фанатов орфографии напоминаем: слово «зек»/«зэк» появилось в 1920 году от применяемого сокращения в официальных документах, в литературе встречаются оба вариант.
[2]Аврат, аурат (арабское — в прямом переводе «половые органы, слабое, незащищённое место») — часть тела, которую мусульмане обязаны прикрывать. Для женщин авратом считается всё тело, кроме овала лица и кистей рук.
[3]В современном значении — человек, проверяющий финансово-хозяйственную деятельность компании или учреждения. Ранее использовалось в значении «присяжный заседатель, особое должностное лицо в суде». В глубоко устаревшем латинском понимании: военный делопроизводитель, чиновник военного судопроизводства; письмоводитель и стряпчий, военно-полевой секретарь и прокурор в одном лице. Во времена Императорской Франции (Вторая империя), аудитор — ответственный «слушатель», обязанный присутствовать на заседаниях государственного совета.
Глава 3
Внезапная геометрия
Спала Катрин без сновидений. Или не спала? Сны явились лишь на грани пробуждения, когда мозг заскулил, заскреб слабыми пушистыми лапками. Снилось что-то на редкость унылое, бездушное. Вообще-то Катрин сны любила — не только реальные, «связные», пускающие в «Две Лапы» — но и личные, частенько волнующие не только разум, но и все остальное. Ну, сейчас об этом и речь не шла: привиделось что-то душное, с привкусом старой пластмассы — вроде дряхлого и пованивающего пустого холодильника. Вид изнутри: полки в пятнах и трещинах, забытая крышечка от кетчупа. Все выпито-съедено, хозяева уже не придут, вон — в морозилке мышь повесилась… на веревочке от соевой колбасы…
Отчего-то страшновато. Осознавать себя суицидальной мышью Катрин не приходилось даже в худшие моменты жизни. Нет, разный бред навещал, бывало, но сейчас уж вообще, ни в какие ворота. Бывшая леди-сержант изо всех сил попыталась пробудиться и неслабо врезалась лбом. Череп не разбила, но мозг содрогнулся — остатки сна, попискивая и припадая на кривые лапки, разбежались. Нет никакого сна. Есть закрытое пространство, пованивающий воздух и слабый зеленоватый свет — видимо, зажегся от резкого движения. Лоб гудел, Катрин тупо пялилась в потолок — тот был близок, если не сказать вплотную. Вот вмятина-след от боданья лбом — чуть влажная. Это пот…
Чувствовала Катрин себя препаршиво: мозг (или что там от него осталось?) проснулся-ожил еще не до конца, но уже намекал, что не все в порядке. Остальной организм подтверждал: тошнит, горло и нос забиты липкой гадостью, желудок… Ну, там еще может подождать.
Это саркофаг. Саркофаги забивают? Заклеивают? Или считается достаточным придавить сверху трехтонной гранитной плитой? О, боги…
Мозг, внезапно взявший за образец повадки зашуганных висельников-сновидений, панически заметался: что?! зачем?! да какой смысл «фрэнчам» бедную девушку замуровывать?! Увидела что-то лишнее? Услышала? Больше не нужна? Но какого … сразу в гроб и под гранит?! Могли бы
