А дальше произошло самое ужасное. В этот же день после пар, когда я спустилась в холл, то увидела толпу студентов, скопившихся у стены объявлений. Они смеялись, и заметив меня, их смех обрёл зловещую манеру. Я подошла ближе, и ужаснулась – на стенде висели мои фото в обнажённом виде во время секса с Джозефом, лица которого на этих снимках не было видно совсем. Я настолько была шокирована, что даже не смогла сразу заплакать. Как я могла не заметить, что меня снимали в этот момент? Как он мог уже тогда думать о такой подлости?

– А вот теперь точно всё, - раздался голос из-за спины, и обернувшись, я увидела Джозефа.

– За что? - почти шёпотом спросила я.

– За неблагодарность. За капризы. За то, что ты постоянно тянула всё из меня, не желая давать что-то взамен. За то, что подумала, что можешь вот так просто меня бросить. Но спасибо за свободу от себя. Прощай, дорогая, - ухмыльнулся он, и ушёл.

Я не понимала... Не понимала, что я тянула из него и почему он выставил меня такой неблагодарной? Я всегда была рядом, всегда поддерживала его, я даже платила за себя везде сама... Толпа двинулась на улицу, а я подошла к стенду, сорвала фотографии и рухнув на колени, горько заплакала. В холле было почти пусто. Мой плач эхом будто сотрясал стены здания. Внезапно, я почувствовала, как рядом со мной кто-то уселся.

– Давай сюда, - я подняла глаза, и увидела Милоша Врону, парня с четвёртого курса.

Я мало что о нём знала, мы были знакомы только заочно. Я не понимала, что он от меня хотел, и подумала, что сейчас получу издевательства ещё и от него. Милош выхватил у меня из рук фотографии, разорвал их в мелкие клочья, и выбросил в урну. Он протянул мне руку, и я встала с пола.

– Идём, - сказал Милош.

– Куда?

Он ничего не ответил, и потащил меня в женский туалет. Словно маленького и беззащитного ребенка, Милош умыл меня и обнял. Мне было не понятно его поведение. Мы не дружили, чтобы он решил мне помочь. Он – единственный из всех. Не мнимые подружки, не одногруппники, не кто-либо ещё, а он – парень, которого я совсем не знала. Просто подошёл, и как котёнка, вытащил меня из глубокой лужи.

– Мариневска, неужели ты так долго не замечала, какой Джозеф на самом деле? - спросил Милош в тот же день, провожая меня домой.

– Он казался замечательным другом, с ним было интересно, - ответила я, пытаясь смириться с тем, что человек, которого я считала хорошим, так поступил со мной.

– Ты слишком наивная. Больше не будь такой, а если не справишься, то обращайся. Я подскажу тебе, кому можно верить, а кому нет, - улыбнулся он, и мне стало легче от этой внезапной заботы. Внутри потеплело от улыбки Милоша. И это было совсем другое тепло, не такое, как с Джозефом.

– Почему ты подошёл ко мне?

– Потому что ты была одна, и кроме меня рядом никого не было.

– Ты мог уйти вместе со всеми.

– Не мог. Я остался на пересдачу, которую пропустил из-за нашей прогулки.

– Прости... Может ещё не поздно вернуться?

– Уже поздно. Я передумал. Есть дела поважнее. Например, записать твой номер телефона.

Так началось нечто новое в моей жизни. Наши отношения развивались размеренно, без поспешных решений и навязчивости со стороны Милоша. Не смотря на то, что с ним у нас не было никаких точек соприкосновения, находиться рядом с Милошем было очень приятно и уютно. Даже молча. Меня подкупила его нежность, забота, и трепетное отношение. И я сама начала испытывать симпатию или даже любовь. Но всё равно это было очень неожиданно, когда всего лишь спустя год нашего плавного общения, Милош сделал мне предложение.

– Я согласилась, понимая, что мы спешим, но это не было так, как с Джозефом. Я хотела быть с ним, пускай даже таким путём, и не хотела быть без него, - я отправила огромное сообщение для Евы. Пока я это писала, то на душе вновь возникло ощущение радости от того, что Милош теперь был рядом. Помутнение из-за Левандовского немного померкло.

– Значит, стоит забыть об Адаме, и наслаждаться семейной жизнью. Вы ведь до этого никогда не виделись, возможно, никогда больше и не пересечетесь, - Ева, как всегда проглотила мои переживания, не посоветовав ничего нового. Но она и не была обязана меня выслушивать.

– Спасибо, Ева, я так и сделаю, - я не стала добавлять, что мы вообще-то живём с матерью Адама, и рано или поздно, он обязательно здесь появится.

– А Джозеф... Он ещё получит по заслугам, вот увидишь. Я обещаю тебе.

Но меньше всего, я хотела бы думать сейчас ещё и о Джозефе. Особенно тогда, когда я уже опаздывала в университет. Я наспех собралась, ругая себя за то, что потратила столько времени на переписку с Евой, но не могла не зайти в комнату, где ночью целовалась с Левандовским. Быстро прошмыгнула туда. Не увидела ничего подозрительного, аккуратно повесила своё свадебное платье на стул, отвязала от него шарф Адама и сунула себе в рюкзак.