Зато теперь она ютилась на длинноногом стуле, как довольная квохчущая курочка на насесте, рискуя каждую минуту свалиться и пытаясь изящно кушать заказанное Женькой пирожное со взбитыми до невероятных размеров сливками.

– Что с трупом будем делать? – громким шепотом спросил он.

Официантка задрожала подносом. Тетки за соседним столиком застыли с раскрытыми ртами. Мотя уткнулась носом в пирожное. А Женька, как ни в чем не бывало развалившись на стуле, затянулся сигаретой. Вот всегда так, введет окружающих в транс случайно брошенной фразой, а сам как бы ни при чем. Отдуваться пришлось Матильде:

– У меня двоюродный брат бывшего мужа – мент. Позвоню, спрошу, что делают с найденным телом, кто первый приезжает, куда увозят… Уф! Нелегкое это дело – детективы писать, – вздохнула она демонстративно и сделала изящный жест ручкой. Словно нажала на невидимую кнопку.

Тетки живо включились и затараторили, поднос поплыл дальше. Ласково улыбнувшись, Женька вытер ей нос салфеткой и посетовал: «Эти пирожные – вещь неудобная! Представь, если бы тебе предложили съесть такое на приеме у английской королевы?!» От почти что отцовских, но таких нежных прикосновений она превратилась в желеобразный десерт, плавающий в роскошной вазочке с сиропом. Правда, пока он читал написанный ею кусочек, от волнения чуть не сжевала салфетку, наблюдая за тем, как его взгляд пробегает по странице, то ускоряясь, то спотыкаясь на слове. Закончив, он оглядел ее с головы до пят:

– Нет, это никуда не годится!

Матильда принялась медленно сползать под стол, но соавтор ловко схватил ее за свитер:

– Я имею в виду, все так замечательно, что я просто не понимаю, зачем я тут вообще нужен. Ты все и без меня прекрасно делаешь.

Мотя-Курочка обрадованно заквохтала, усаживаясь поуютней на насесте. Но Женька, вытащив из ее рта недожеванный кусочек салфетки и бросив на стол, скомандовал: «Пойдем! Опаздываем!»

Это был творческий вечер одного модного забавного писателя. Народ по большей части оказался родной. Беззаботная рыбка Матильда, расправив золотистые плавнички и миленький хвост, плавала между знакомыми стайками, предпочитая общение с мужчинами и проверяя их на окольцованность. К Евгению старалась не подплывать, показывая всем своим видом, что она рыба самодостаточная и вовсю интересуется другими представителями противоположного пола. Особенно ее сегодня привлекал друг Женьки, молодой небесталанный поэт. Конечно, он молод, но она, в конце концов, женщина свободная и может себе позволить небольшой скандальный роман. Вот интересно только, как к этому Женька отнесется? Подойдя поближе к поэту, отчаянно кокетничая, завела разговор, но, опустив руку в карман, неожиданно вытащила пилюлю.

– Что это? – спросил поэт, картинно склонившись. Его длинные волосы неприятно щекотали ладонь, словно щупальца крупной медузы.

– Так, ничего, – сухо ответила Матильда и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась к выходу.

– Слишком хорош и молод. И еще все… так просто, будто нарочно, будто специально! – пробормотала Матильда и подошла поближе к Женьке: – Я – домой!

– Подожди, подожди немного. Я поговорю сейчас с одним человеком и провожу. – Он мягко привлек ее к себе, продолжая разговор с бородатым здоровяком. Так привлекают к себе ребенка, расшалившегося во время разговора взрослых, чтобы показать, как его любят, чтобы он потерпел еще немного, пока у мамы или папы найдется для него время. От Женьки пахло водкой и потом, но это вовсе не было противно.

Матильда обожала его пьяного, он говорил приятные вещи, от которых замирало сердце и голова уплывала в неизвестном направлении, удаляясь от тела. Но она знала – не стоит слишком верить ему пьяному, все это мираж, и наутро по телефону он будет нарочито сух.

– Ничего, я сама! Я уже большая девочка!

– Ты уверена? Уверена, что доберешься?

Женька схватил ее за руку, ладони у него были сухие и теплые. Ей до смерти захотелось поцеловать одну из них, но он, опередив, поцеловал уже сам ее руку.

– Доберусь!

Погладила Женьку по небритой щеке, медленно, запоминая эту его небритость, и скорей, скорей, не оглядываясь.

На улице Матильда выкинула пилюлю. Снег окрасился в голубоватый цвет, чуть зашипел и принялся таять. Большущая псина бросилась к голубому пятну, слизнула таблетку. «Вот кому сегодня повезет и кто сегодня станет счастливым!»– обрадованно хихикнула Мотя и помчалась домой.

А дома ее ждал сюрприз. Она и забыла, что мама грозилась привезти сегодня сына. Тимошка сопел на родительской кровати, закутавшись в ее халат. «Как здорово, что муж сегодня не придет! Не надо снимать матрас и будить Тимку!» Матильда пробралась на кухню и за каких-нибудь полчаса опустошила полхолодильника. Правда, не без помощи услужливого Камикадзе.

Она легла рядом с Тимошкой. Супруг не разрешал ей этого делать, даже когда сам наглым образом спал на матрасе на полу – говорил, что у мальчика разовьются комплексы. «Ничего, за одну ночь не разовьются!» – проворчала Мотя, прижимая к себе теплого Тимку. Со спины ее грел довольный обожравшийся Камикадзе.

«Может, это и есть мое счастье? Чего еще желать женщине в моем возрасте? Опять влюбляться, страдать от тоски, от невозможности, терять, мучиться… Ну уж нет! Для счастья хватит этих двоих!» Она подумала о Женьке, о его сухих ладонях, о молодом поэте с медузными волосами и о собачке. Интересно, найдет ли та сегодня свое счастье?

Светлый ангел в небесах лишь головой покачал да рукой махнул. Никогда он не понимал этих женщин! И чего им нужно?!

Артак Оганесян

Идеальное утро для ловли транзитных пассажиров

– Первым делом, как отоспишься после джетлага, пойдем в Центральный парк, – сказал отец дочери.

– А зачем? – спросила та.

– Может, с тобой мне повезет узнать, куда деваются утки, когда пруд в парке замерзает.

– Папа, опять ты… – пожурила его дочь со снисходительной улыбкой, которая может быть только у тринадцатилетней девочки, начинающей понимать, что и у родителей могут быть свои причуды.

– Вот и водитель манхэттенского такси, у которого я как-то спросил, не знает ли он случайно про уток, повернулся и сказал, что я над ним смеюсь или просто чокнутый.

– Па-ап, ну за кого ты меня принимаешь? – возмутилась дочь. – Я уже прочла весь сборник, который ты мне прислал в подарок, хотя мама говорила, что мне по возрасту еще рано.

– А мама тебе говорила, что она тоже была фанаткой этого Писателя?

– Говорила-говорила, а еще добавляла, что она выросла из этого, а ты так и остался подростком.

– Ну и отлично, значит,