- Я тебе что, красна девица, чтобы на меня любоваться? – вырвалось у меня.

- Нет, - хмыкнул тот, - вовсе нет. Просто ты изменился. Странным образом изменился.

Так. Держим покерфейс. Если этот паразит станет намекать на моё попаданчество, придётся его как-то устранить.

- Ты бросил пить, - продолжил гнуть своё Билос, - да и у меня в заведении вёл себя вполне прилично. Что с тобой случилось?

- А тебе какое дело? – нахмурился я. – Не всё равно?

- Да так, - пожал плечами тот. – Интересно очень.

Дать ему, что ли, в рыло? Или просто послать? Не выйдет. Краем глаза я заметил, как к нам бочком пробирается Чхве Хан, явно с намерением подслушать разговор. Ладно, наплету что-нибудь.

- Хорошо, - вздохнул я. – Расскажу. Однажды, во время одного из длительных запоев, я сумел перешагнуть грань, отделяющую границу земного и небесного. Проще говоря, вышел в астрал. Слышал про астрал? Нет? Деревня… Ладно, продолжу. Так вот, парю я, значит, над проекцией своего тела и вдруг вижу огромную печень, а на ней мужичок сидит. Я ему – слазь! А он – не могу, я хранитель твоей печёнки. Если слезу, всё, цирроз. Ты и так её слишком напряг, я уже не справляюсь. Тут-то на меня и снизошло просветление. Я понял, что надо бросать пить, вставать на лыжи, и, как в песне пелось, сексом буду не обижен.

Билос посмотрел на меня с недоверием.

- Нда, - произнёс он, - кажется, я погорячился. Вы ничуть не изменились. Придумать такую дурацкую сказку как оправдание своих бесчинств… Вас не зря называют ничтожеством.

Хренасе.

- Слышь, парниша, - процедил я, - а ты берега-то не попутал чаем? Ты кто такой, чтобы мне высказывать? Я, может, решил завязать с постыдным прошлым, но тебе докладывать об этом не намерен. Ты сам-то лучше? Ты же бастард, а ежели по-простому, ублюдок. Ты отца своего отцом назвать не можешь. Нравится тебе такой расклад? Нет? Я решил измениться и завязал с пьянкой, а ты? Ты сможешь круто поменять свою жизнь и добиться, чтобы тебя признал родной отец? Хрен ли тогда мне выговариваешь? Что мордочку скроил, сатисфакции хочешь? Слазь, отоварю.

Выбесил меня, паразит. Так-то я бы не стал поминать его родословную, на раз уж он первый начал… И вообще, что за отношение такое? При чём здесь «сказка» и «оправдание бесчинств»? Или же он не может простить мне разогнанную клиентуру? Так я не причём, они сами разбежались, я был с ними мил и вежлив.

Билос мрачно посмотрел на меня, не сказал ничего, подстегнул коня, и отбыл восвояси. Вот на такой «мажорной» ноте началось моё путешествие в стольный град.

Глава 2. Партизанский наш отряд

Цокали копыта лошадей, карета мирно катилась по дороге. Я уставился в окно, тупо глядя на медленно проплывающий мимо пейзаж. Всё же интересное дело – эта человеческая психика. Вот я, попаданец, а, точнее, вселенец, уже полностью свыкся с новой реальностью, и даже прошлое Кайла воспринимаю уже как своё собственное. Надо признать, мне повезло. Я воплотился в графского сына, а не в крестьянина, к тому же в фэнтезийном мире. Если бы меня занесло куда-нибудь в суровые лавкрафтианские будни, к примеру, то я уже должен был бы спятить, согласно сценарию. Но нет, я спокойно еду в своей карете, окружённый сонмом слуг. В принципе, всё не так уж и плохо.

- Мы в город изумрудный идём дорогой трудной, - машинально напел я, - идём дорогой трудной, дорогой не прямой…

- Вы о чём, молодой господин? – изумился ехавший рядом со мной Рон. – Какой такой город?

- А? Что? – очнулся я.

- Вы упоминали «Изумрудный город», - ответил сидящий рядом Ганс.

Так. Соображаем. Быстро.

- А, это, - отмахнулся я. – Читал ли ты, Ганс, трактат Дзян Фу… или это был Тянг Ву? Не помню… «О стяжании истинной мудрости»?

- Нет, - удивился Ганс, - даже не слышал.

- А мне вот довелось, - соврал я. – Так вот, цитирую: «Труден и тернист путь к священному изумрудному граду премудрости, ибо хоть и располагается он внутри тебя, узреть его может далеко не каждый. Только отринув суету сего мира, отбросив корысть и порок, можно ощутить его сияние среди нетварного света твоей души. Но помни: сие лишь первый шаг к познанию истинной мудрости, и совершить их придётся тысячу раз по тысяче…»

- О, - произнёс потрясённый Ганс, - я и не знал, что вы прочитали столь мудрую книгу.

- Не всё же время я пьянствовал, - пожал плечами я.

Кажись, отбрехался.

- Не кажется ли вам, молодой господин, - поинтересовался Рон, пряча ехидную улыбку, - что неплохо бы остановиться и перекусить? В этой местности полно диких кроликов, их мясо нежнейшее, и очень хорошо для тушения или супа. Единственная проблема: эти мелкие животные очень пугливы, но для такого профессионала, как я это не составит проблемы. Кролика надо поймать, аккуратно свернуть ему шею, выпотрошить, снять шкурку…

Негодяй Рон принялся описывать, как он отделяет внутренности бедного кролика, режет здесь, стягивает там, выпускает кровищу и вообще, устраивает расчленёнку. Тот Кайл непременно устроил бы истерику, шокированный ужасающими подробностями, но меня это всё просто раздражало. Я слушал, как разглагольствует убивец Рон, слушал, и, наконец, меня прорвало.

- Задолбал, - с чувством произнёс я, - психопат чёртов. Если ты решил вывести меня из себя, то ничего у тебя не получится. Тебе что, и правда доставляет удовольствие жестоко убивать несчастных зверушек?

- Но ведь охота… - начал сконфуженный Рон, поняв, что перегнул палку.

- Это не охота, а бесчинства кровожадного маньяка, - отрезал я. – И вообще, ты напугал моих котиков.

Котики и правда забились в дальний угол, подальше от безумного старика. Ганс посмотрел на шефа с неодобрением.

- Ладно вам, - улыбнулся котам Рон, - я ведь не всерьёз.

Он протянул к Ане руку и та, взревев львицей, ударила старого когтистой лапой, но, впрочем, не попала. Рефлексы у убийцы оказались отменные.

- Похоже, здесь никто не любит старого Рона, - вздохнул тот, - пойду наружу, посижу с кучером.

- А ну стоять! – раздался окрик