Она подняла руку и прикоснулась к его щеке. Дарк, до этого не произнесший ни слова, вдруг шагнул к сестре и обнял ее. Девушка тоже обхватила его руками, и так они стояли какое-то время, а граф и король удивленно смотрели на них.

– Обещай, что ты расскажешь мне все, абсолютно все: где ты был, как ты жил. Обещай мне, брат, – сказала Ивица, когда объятия распались.

– Хорошо, я все тебе расскажу, сестра, – почему-то хрипло проговорил Дарк, в горле стоял какой-то ком, который мешал ему говорить.

– Я сейчас уйду, но ты пообещал мне, и я буду ждать твоего рассказа, – проговорила Ивица и, повернувшись, пошла к двери, скрытой за портьерой.

Когда дверь за ней закрылась, в кабинете какое-то время стояла тишина. Потом король откашлялся и снова предложил:

– Садись, сын. Что ты стоишь?

Дарк наконец сел в одно из кресел и приготовился слушать. Король тем временем взял со стола колокольчик и позвонил в него. Тотчас же дверь кабинета открылась, слуги занесли и поставили на стол вино и тонко нарезанный сыр. Дарку совсем не хотелось начинать день с вина, но и отказаться он не решался, поэтому он только пригубил и поставил кубок с вином на стол.

– Сын, неужели тебе не понравилось вино? – спросил его Грегор.

– Я как-то не привык начинать день с кубка вина, да и вообще почти не употребляю его.

– Так может, подать пиво? Или скажи, чего бы ты хотел.

– Нет, не стоит волноваться, я просто посижу и послушаю вас.

Король хоть и был удивлен, но удивлен приятно: сын почти не употребляет вина, это хорошо. Он знал несколько молодых аристократов в возрасте Дарка, которые начинали день с вина и заканчивали его тоже вином. Однако вино хорошо по случаю и в меру, а все, что чрезмерно, гибельно.

Король и граф выпили, а потом король, бросив кусочек сыра в рот и прожевав его, проговорил:

– Сегодня с тебя снимут мерки и начнут шить парадные одежды, а как закончатся дожди и ударят первые заморозки, я представлю тебя аристократам старых родов. А потом начнутся занятия, тебя будут учить всему, что должен знать правитель государства. И я бы очень просил тебя быть внимательным: от этого многое зависит, в том числе и то, каким ты будешь правителем. Я так понял, что прибывшие с тобой воины будут охраной ближнего круга?

– Да, ваше величество. – На это обращение король поморщился, но ничего не сказал. – Эти люди стояли со мной в одном строю, и у них пока нет здесь никого, а потому их нельзя, захватив семью или любимую, принудить к предательству.

– Но ведь так будет не всегда. Придет время, и у них появятся и семьи, и родственники. Как быть тогда? – спросил Дарка Грегор.

– К тому времени мы с вами, думаю, решим эту проблему. По крайней мере, постараемся.

Услышав ответ, король засмеялся.

– Ну что же, пусть будет так. Ну что, граф, давай выпьем еще за нашего такого умного сына, – сказал Грегор. Но увидев, что граф не очень горит желанием, однако боится отказать, произнес: – Да мне тоже нельзя, ты же знаешь, лекарь запрещает, но понемногу можно, даже надо, по такому-то случаю.

Они выпили еще, и граф собрался уходить.

– Ваше величество, разрешите откланяться, вам ведь надо поговорить наедине, а я устал за последнее время, надо отдохнуть.

Проговорив это, граф поклонился и с позволения короля направился к двери кабинета.

– Через некоторое время я представлю тебя аристократам и ближайшему своему кругу, малому королевскому совету, а уже после них – народу столицы, – заговорил король, обращаясь к Дарку. – А вот верховный жрец и канцлер хотят тебя видеть раньше. Пойми, тебе придется некоторое время быть в центре внимания. Это все, конечно, обременительно для тебя и довольно скоро надоест, но придется потерпеть. Нельзя показывать раздражение и недовольство, тебе надо произвести хорошее впечатление на окружающих. Ты будущий король и властитель этих земель, вот и придется вначале думать, а уже потом что-то говорить или предпринимать.

Дарк кивнул головой, соглашаясь со сказанным. Он и сам это понимал, да и последние годы жизни приучили его относиться к людям спокойно, без лишней демонстрации своего положения. Да и положение-то заимел всего год назад, а до этого был простолюдином. Нет, внутреннее содержание, воспитание и полученное образование выделяли его среди них, что сильно бросалось в глаза постороннему наблюдателю, но и только. Хотя зачастую люди интуитивно признавали его верховенство в тех или иных делах.

Король, увидев спокойное согласие Дарка, расслабился. Он переживал, как бы ему не пришлось доказывать сыну, что не всегда положение наследника и даже короля решает возникающие проблемы, что часто приходится идти на компромиссы, иногда даже в ущерб своей гордости. Ну что же, это хорошо, не зря граф говорил об уме Дарка.

– Граф обмолвился о том, что ты имеешь высшие боевые награды королевства Кармина. Нет, – поспешил предотвратить недовольство сына Грегор, решив, что Дарк недоволен, когда тот посмотрел на него, – граф ничего не говорил о том, как ты жил там, он сказал, что ты сам все расскажешь. Но как-то в разговоре мелькнула фраза, что кровью тебя не испугаешь, что ты воевал и имеешь высокие награды.

– Да, ваше величество, я имею «Золотого сокола» за храбрость, золотой знак «За заслуги» с мечами и звание капитана армии.

– Ты должен все мне рассказать. Может, тебе и не хочется этого, но я должен знать все, что с тобой происходило после похищения, для того чтобы исключить неожиданности и знать, как преподнести окружающим то или иное событие.

Король заметил, как после этих слов Дарк покраснел, и сразу подумал, что в его жизни есть неблаговидные поступки.

– Даже если это поступки, порочащие твое имя, – уточнил Грегор.

Дарк замялся, а потом выпалил, словно бросаясь в холодную воду:

– Я был приговорен к каторге.

Услышав это, Грегор похолодел.

– Как это произошло?

Дарк на какое-то время стушевался, а потом принялся рассказывать, как все было. Король видел, как при рассказе изменилось лицо сына, было видно, что он снова переживает все то, что в тот момент с ним происходило. И как-то подспудно Грегор понимал: все, что сейчас рассказывает Дарк, правда – от начала до конца.

Во время рассказа Дарка у Грегора невольно сжимались кулаки. «Да как посмели какие-то купцы так поступить с моим сыном?!» – думал он. А когда речь зашла о суде, то Грегор, не выдержав,