Восток немало дал и эллинизму. Самый факт близкого общения с народами Востока не только расширил горизонт перед взорами эллинов и раздвинул границы ойкумены; он показал им своеобразную культуру, в некоторых отношениях более высокую и во всяком случае более древнюю. Идея ὁμόνοια («единомыслия»), выросшая на почве самой Греции в связи с кризисом полиса, получила на Востоке реальное подкрепление. Здесь издавна существовали мировые державы, и база для политических надстроек не была здесь столь узкой, как в полисах Эллады.

На Востоке греки застали высоко развитые науки – астрономию, математику, медицину, иные приемы и объекты сельскохозяйственной техники, развитые средства транспорта и связи. Литература Востока, своеобразная и непонятная, стала доступна грекам благодаря тому, что греческий язык стал языком образованных людей Востока. Иудеи не только переводят библию на греческий язык, но и пишут на этом языке новые книги, даже религиозно-философскую диатрибу в духе стоиков – так называемую – IV книгу Маккавеев, которую сам автор характеризует как λόγος φιλοσοφώτατος. В списке произведений Теофраста значится Ἀκίχαρος – несомненно восточный роман об Акихаре, текст которого найден, в частности, среди арамейских папирусов в Элефантине.

Новые религиозные настроения, возникшие у греков в новых условиях, нашли в религиях Востока для своего выражения готовые формы культа, готовые образы универсальных богов, мистерии и ритуальные тексты, разработанную астрологию и магию. В процессе слияния культур Греция была не только дающей стороной, но и берущей.

Как в экономической и политической области, эллинизм и в сфере интеллектуальной жизни не довел до конца тех начал, которые наметились после завоеваний Александра. С одной стороны, греческая культура была достаточно устойчивой не только для того, чтобы противостоять культуре Востока, но и для того, чтобы сохраниться под властью Рима и стать основой византийской культуры. С другой стороны, и страны Востока – Сирия, Палестина, Аравия, Парфия, Армения, даже Египет – не были поглощены эллинизмом, сохранили свои самобытные черты, свои языки, религии, исторические предания. Манефон пишет на греческом языке, но историю своего, египетского, народа. В Парфии и даже в Индии чеканится монета греческого типа, даже с греческой легендой; но эти страны отстаивают свою политическую независимость и усваивают наследие эллинизма, чтобы создать и развивать свою культуру.

Успехи эллинизма в области культуры были неравномерны, и их историческое значение не одинаково для разных стран эллинизма в разное время. Для Востока это был несомненный подъем. Другое дело – Греция. Здесь тоже эллинизм означал более высокий тип развития культуры, но политический и экономический упадок привел к тому, что эта культура выросла во многих отношениях хилой, болезненной. Несомненный упадок переживает философия. Грандиозные системы мировоззрения и произведения их творцов даже забываются; в I в. до н. э. Андроник должен был вновь приступить к систематизации и изданию сочинений Аристотеля. Падение полисов и их автаркии означало, что отныне гражданин, находивший ранее прочную опору в полисе, предоставлен на волю судьбы. В расширившейся ойкумене отдельный человек чувствует себя беспомощным, и философия отражает эти настроения, обращаясь от общефилософских проблем к внутреннему миру человека, к этическим проблемам, к религиозным запросам. Особенно ясно этот новый характер философии выражен в наиболее популярной и типичной для эллинизма школе стоиков. Характерно для эллинистической философии, что она выдвигает в качестве конечной цели стремлений человека не положительный идеал εὐδαιμονία (счастье), а отрицательный ἀλυπία, ἀοχλησία, ἀταραξία, ἀπάθεια (безмятежность, беззаботность, бесстрастие и т. п.).

Школа перипатетиков и вовсе перестала заниматься философией, отдавшись всецело филологии и биографическому жанру. Сенека имел право сказать, имея в виду перипатетиков, что «то, что было раньше философией, стало теперь филологией». Другие философы предаются беспринципному скепсису, хотя и сильному и плодотворному в области критики и отрицания, но не созидавшему ничего положительного.

Только материалистическая философия, всегда имеющая опору в живой реальности, переживала период расцвета. Но и школа Эпикура превратилась в замкнутую общину, ушедшую от активного участия в общественной жизни.

Философия в эллинистическую эпоху оторвалась от своей естественно-научной базы. Это обеднило философию, но это самое обстоятельство обогатило науку. Отделение науки от философии и ее специализация диктовались возросшими потребностями познания мира и овладения силами природы. Науки достигли высокого уровня, о чем говорят такие имена, как Архимед, Эвклид, Эратосфен, Полибий, Аристарх Самосский, Гиппарх, Аристарх Самофракийский, не говоря уже о ближайших учениках Аристотеля, в первую очередь – о Теофрасте. Наука перестала быть уделом узкого круга избранных. Александрийский музей с его богатейшими библиотеками в Серанеуме и Брухейоне имели целью относительно широкое распространение знания, а не были рассчитаны на интересы владельца-царя, как библиотека Ашшурбанипала.

Необходимо, однако, отметить, что в области техники – за исключением военного дела и строительства – эллинистическая наука заметных успехов не делала; в рабовладельческом обществе мысль ученого не направлялась в эту сторону.

В греческой литературе надо констатировать явный упадок. Со сцены вместе со старыми богами уходят и большие проблемы, волновавшие великих трагиков V в. Аристофанова политическая комедия уступает место комедии бытовой, рисующей мелкие интересы и думы среднего человека. Лирика вырождается в искусственное выражение мелких страстей, приправленное риторикой и налетом учености. Процветают буколика, эпиграмма, жанровые сценки и картинки. Эллинизм не дал ни одного крупного писателя, которого можно было бы даже с натяжкой поставить в один ряд с Алкеем, Анакреонтом, Софоклом, Эврипидом, Аристофаном.

Резкий перелом совершился в религии. С падением полисов падали и боги их. «Национально ограниченные боги разделяли судьбу их народов». Можно думать, что здесь П. Вендланд[20] цитирует Ф. Энгельса: «Боги каждого отдельного народа были национальными богами, власть которых не переходила за границы охраняемой ими национальной области… Все эти боги жили лишь до тех пор, пока существовали создавшие их народности, и падали вместе с ними»[21].

Но не только боги пришли в упадок. Изменилось и отношение к богам. Прежняя религиозность, носившая скорее формальный характер и связанная с политическими учреждениями и политическими воззрениями, в изменившихся условиях сама изменилась существенным образом. Предоставленный самому себе индивид стремится к более тесному общению с божеством, от которого он ждет уже не благоденствия отечества, победы оружия родного полиса, а личного спасения. Старые боги и их культ не удовлетворяют больше эллина, религиозные потребности которого возросли и изменились. Поэтому эллинизм – период религиозных поисков.

В эпоху эллинизма отчетливо выражается тенденция к монотеизму. Старым богам пытаются придать характер универсальных богов; создаются отвлеченные божества, новые боги. Восточные боги с универсальными функциями проникают в греческую религию. Боги получают