сказал второй, — давно тебе щелбанов не давали. Руки аж чешутся.

Я вгляделся в их физиономии, но никого из них не вспомнил. Видно, Макс Бодров имел с ними какой-то конфликт.

— Что надо?

— Иди сюда, я сказал! — второй не унимался. Но я не собирался давать ему преимущество и не сдвинулся с места. «Это мы уже проходили, родной.» Я знал, что таких персонажей бесит.

— Смешной ты, если я тебе нужен, то сам подходи, — я улыбался во весь рот.

— Да я тебе пасть…

Он не успел договорить лидер троицы толкнул его в бок. И обратился ко мне:

— Слышишь, Бодров, я тебе говорил, чтобы ты Машку не лапал во время танца? Ты же знаешь, что она моя?

Я ждал, когда он закончит и рассматривал его кулаки, пытаясь увидеть мозоли.

— Ты че ее за бедра облапал вчера? А? — он был агрессивен и немного сдвинулся вперед.

В голове промелькнули элементы моего танца с девушкой, которую я еще пока ни разу не видел, с момента попадания в тело юноши Макса.

— А где ты увидел, чтобы я ее лапал?

Мой соперник вскипал.

— Как это где, урод⁈ Она, когда свою ногу на твою закидывала — ты ее за ляжку хватал.

— Слушай, это танго. Я не хватал и не лапал, как ты изволил выразиться. Я ее придерживал. Элементы танца выбирает хореограф. Ты знаешь, что нас поставили в пару. Что же ты сам с ней не танцуешь, вместо того, чтобы нести мне несусветный бред? Не умеешь танцевать — отвали.

— Ты что, Бодров страх потерял?

— Ага, потерял. Вы случайно не находили? — я продолжал улыбаться и держать его на дальней дистанции. Мой противник быстро оглянулся через плечо, и увидев безлюдный переулок хищно ухмыльнулся.

— Ну ты сам напросился… сча я тебе его найду — в следующее мгновение мой соперник широко, по колхозному замахнулся и был встречен двумя левыми хуками подряд.

Я целился в подбородок. Первый прошел, но на втором белобрысый инстинктивно опустил голову вниз и получил в нос. Брызнула кровь.

Мой противник, почувствовав теплое, начал трогать струю крови руками. Он наклонился вперед, чтобы не запачкать свою одежду.

Второй видя эту ситуацию, дернулся ко мне, но я поднырнул ему под мышку, и оказавшись у него слева сбоку всадил ему четкую скоростную тройку.

Бум-бум-бум. Раз-два-три.

Вырубить мне силенок не хватило, но оглушить и ошарашить гада я смог. Он покачивался и пытался понять, что произошло. Они явно не ожидали, что я готов дать отпор. Видимо, раньше Макс Бодров избегал конфликтов с ними.

Третьего я шуганул подскоком. Тот развернулся и отбежал на десяток метров.

— Сука, Бодров ты мне нос разбил!

Я посмотрел на костяшки своих кулаков. Все целы. Отлично получилось, ни первому, ни второму я не попал по зубам.

— Ты еще пожалеешь.

Я не собирался тратить силы на разговоры. И снова повернулся к их лидеру, предъявившему мне претензии.

Белобрысый, ревя как бык, снова пошел в атаку. Второй, уже придя в себя, начал обходить меня справа сбоку пытаясь зайти мне за спину.

Я остановил белобрысого коротким апперкотом снизу, прикрывая голову плечом. Но дальше мое положение осложнилось.

Слева я уперся в стену дома. Они зажимали меня.

Махаться с двумя, более тяжелыми по весу, противниками одновременно, не имея пространства для маневра — не очень хорошая идея.

Я заметил продолговатый булыжник, лежащий у моих ног. Быстро наклонившись, я поднял его.

Глава 5

Махаться с двумя, более тяжелыми по весу, противниками одновременно, не имея пространства для маневра — не очень хорошая идея.

Я заметил продолговатый булыжник, лежащий у моих ног. Быстро наклонившись я поднял его.

Камень прекрасно лег в ладонь, словно небольшая дубинка.

— Не лезьте ко мне. Вам хватит на сегодня, — обратился я к противникам. Тот, что с разбитым носом сделал жест рукой и оба отступили на два шага назад.

Я был готов драться камнем, но то ли мои слова подействовали отрезвляюще на нападавших, то ли истошный крик из окна дома напротив, когда оба остановились и отступили на шаг назад.

— Милиция! Милиция! Опять это хулиганье дерется! — кричала взрослая женщина в зеленом халате.

Из ближнего подъезда выскочил мужик лет сорока, он намеревался нас разнять.

— Угомонились уже? — строго спросил выбежавший. Белобрысый сверля меня глазами, не поворачивая головы к мужику, сплюнул на землю.

— Слышь, мы еще встретимся, — он задыхался от бессильной злобы и текущей из носа крови.

— Это вопрос или утверждение? Захочешь добавки — заходи к нам ещё, — парировал я в ответ и обесценил его словесную угрозу.

— Пошли, — сказал лидер нападавших своим приятелям, развернулся и зашагал прочь из переулка.

Я посмотрел им в след. Потом выбросил камень в сторону. Мужик проводил взглядом летящий булыжник, а затем посмотрел на меня.

— Ты что, камнем их бил? Я, когда из окна смотрел, вроде, камня не заметил. У тебя хорошая реакция? Спортсмен?

— Да нее, я камень только сейчас подобрал, они пытались меня в углу зажать.

— Где так научился драться? Ты, что боксер? Не похоже, у тебя руки, как у пианиста.

Я пожал плечами и посмотрел на свои тонкие пальцы.

— Само как-то получилось.

— Я что-то не пойму, что за техника? Точно не занимаешься нигде? Ноги у тебя хорошие.

Я отрицательно помотал головой. Мне было пора сваливать. Тетка могла реально вызвать милицию. А мне лишний был геморрой ни к чему. Но мужик положил руку на мое плечо.

— Я тренер по боксу в «Трудовых Резервах», приходи на тренировки. Понедельник, среда, пятница. Меня зовут Товарищ Влад.

Я посмотрел на окно, из которого кричала женщина. Там уже никого не было.

— А эта… Ты не переживай, она ментов не вызывала. Ее Феодосия зовут. Она всегда кричит, чуть что. Для острастки. Так придешь на тренировки?

— Я не знаю пока, как у меня со временем. Мне к экзаменам готовиться и поступать нужно.

— Где учишься?

И тут я услышал голос из того окна из которого звали милицию. Тетка в зеленом халате высунулась по пояс. Она все это время никуда не уходила и подслушивала, стоя за занавеской.

— Бодровых это внук. Он в десятой школе учится.

Ого, ни хрена себе! Я оказывается известная личность, тут на районе. Тут и шагу не ступишь, чтобы на знакомых не нарваться. Я оглядел окна, выходящие в переулок и насчитал минимум три пары глаз, наблюдавших за нами.

— Товарищ Влад, мне надо идти, меня дома ждут, — немного помедлив, я добавил, — насчет тренировок, я подумаю.

— Ты подумай, тебе чуть силу удара поставить и веса поднабрать — сразу на первый разряд потянешь, это я тебе, как мастер спорта говорю.

— Хорошо, до свиданья!

Тренер по боксу уступил мне дорогу, и я зашагал в направлении остановки.

К моей удаче, передвигаясь по городу наперерез автобусу, я прибежал к остановке раньше, чем он подъехал.

Усевшись на лавочке в тени, я принялся размышлять, ожидая белый ЛАЗ.

Мне нужно было понять, как и куда собирался поступать Макс Бодров. Так же я чувствовал острую потребность поговорить с дедом и бабушкой о своем прошлом, многие годы в воспоминаниях Макса Бодрова оставались белыми пятнами.

Я, например, совсем не помнил, как выглядели родители, где мы с ними жили пока они были живы. Как я ходил в сад и в первые три класса начальной школы.

Я не очень понимал уровень моих знаний по основным предметам в школе.

Если я правильно помнил, то бабушка была учителем математики, а значит математику и геометрию, как минимум, я должен был знать хорошо.

Мне нужно было выбрать специальность. С этим делом я решил не торопиться.

В прошлой жизни я скорее слушал преподавателей из интерната, а потом и суворовского училища, чем сделал свой собственный выбор.

Теперь же, я хотел выбрать такую специальность и работу, которая была бы мне по душе и интересна.

Я наблюдал за людьми на улице, когда автобус натужно зажужжал двигателем, а затем скрипнув тормозами, распахнул двери.

Из салона начали выходить пассажиры. Бабушка спускалась по автобусной лестнице в числе последних.

Девушка в белой обтягивающей юбке выше колен и в женской полосатой матроске-маечке на бретельках вышла первой и протянула руку, чтобы поддержать бабушку.

Так я и думал. Кралей оказалась Вика Рерих. Сегодня она снова была невероятно хороша. Я подскочил к ним и протянул руку бабушке.

— Привет Ба! Ты только не волнуйся и не пугайся! — я решил ее подготовить.

— Максим! Как ты здесь оказался? Я не пугаюсь, и если ты думаешь, что я после тридцати лет работы в школе чего-нибудь боюсь в этой жизни, то глубоко заблуждаешься.

Я любовался величественной осанкой, твердым характером и милыми морщинками этой взрослой женщины. Бабуля оказалась настоящим кремнём.

Она была одета в элегантное по тем временам летнее розовое платье с широкой