Конечно, виновата. Но об этом не мне судить.

В данном случае лучше быть тише…

– Их показаний недостаточно. Я жду вашего ответа, – спустя некоторое время произносит военный.

Любопытно, какой у него чин? И зачем вообще пришел этот человек? Так процесс допроса не проходит…

И чего это мы каждый раз такую паузу выдерживаем перед вопросами? Неужели постоянно взглядом у начальства уточняем, о чем спрашивать можно, а о чем нельзя?

– Если вы хотите услышать, с чего все началось, – протягиваю я, решив хоть немного структурировать свой собственный допрос, – то вот как это было… Я пришла уточнить, когда будет обед, но ответ получила не сразу: помощница кухарки сперва решила объяснить мне, какие порядки нынче в гостевом дворце. Ей это показалось важным, поэтому я ее выслушала. Но когда она, доверившись слухам, назвала меня блудницей, я не сдержалась и подняла на нее руку.

– Подняли руку? – переспрашивает военный, откровенно заинтересовавшись.

Похоже, об этом инциденте Юйци умолчала.

– Я дала ей пощечину, показывая свое отношение к поспешным выводам, озвученным вслух, – поясняю вежливо.

– Вы хотели проучить слугу его величества? – уточняет дознаватель.

– Я хотела донести свою позицию относительно ее оскорблений самым понятным для нее способом, – отвечаю все так же вежливо.

– Применяя физическую силу? Вам этот способ не кажется… слишком жестоким? – интересуется дознаватель, а я прикладываю немалые усилия, чтобы удержать бровь на месте.

Жестоко? Простая пощечина, после которой в меня полетели ножи? Этот северянин шутит, что ли?

– Отец всегда говорил мне, что стерпеть можно все, кроме несправедливости, – ровно произношу, – а объяснять надо так, чтобы было понятно с первого раза.

– Ваш отец был наемником? – переспрашивает военный.

– Да, – не моргая, отвечаю.

И буквально кожей ощущаю взгляд черноволосого в углу.

– Как же он работал с такой установкой? – усмехается мой дознаватель.

– Не особо успешно, учитывая результат, – произношу от души.

– И что было дальше? – Военный складывает руки на груди.

– Помощница кухарки магией ветра подняла ножи в воздух и отправила их в меня, но я успела увернуться. А потом ударила ее по позвоночнику: отец говорил, что это самое слабое место у человека! Он оказался прав, – отвечаю послушно.

И замечаю некоторое недоумение на лице военного. Кажется, он понятия не имеет, как вообще на меня реагировать.

На меня и мои прямолинейные ответы.

– Какая… хорошая рассказчица, – протягивает худой обладатель черной формы, поднимаясь со стула и как-то нехорошо улыбаясь, – прямо сказочница!

Напряженно слежу за его медленным приближением, ощущая опасность.

Настоящую опасность.

– Все, что сказала эта глупая служанка, – чистая правда, – склоняю голову, добавляя в голос немного волнения.

Логика в моей легенде не нарушена. Отец, конечно, фигура спорная, но у кого в семье вообще нет секретов?..

– И часто ли глупым служанкам герцогини Даронской приходится сталкиваться с магами ветра?

Этот вопрос ставит меня в тупик.

Проклятие…

Слуги так не ведут себя! Я должна была испугаться и сделать вид, что все произошедшее – счастливая случайность! Даже при наличии легенды про отца-наемника!

Но я отреагировала иначе: во мне появилось желание показать Юйци ее место передо мной.

На полу. Без возможности держаться прямо.

Меня занесло, потому что я была не готова к презрительному отношению местных. Я сама себе навредила.

– Я… никогда не сталкивалась с ними. Но в меня частенько метали ножи… до моего поступления на службу к герцогине. Поэтому я не растерялась, – медленно отвечаю.

– Цаянок даже в герцогстве недолюбливают? – склоняет голову худощавый, провоцируя на агрессию.

– Нет, там к нашему народу отношение вполне терпимое. Что касается моих умений уворачиваться от атак – отец тренировал меня, чтобы я могла выжить, когда он умрет и перестанет меня защищать, – отвечаю, глядя ему в глаза.

Да, я уже не смогу притворяться пушистой овечкой. Но говорить правду, которая органично вольется в мою легенду, могу долго, обстоятельно и убедительно.

– Не врешь. Твое сердце стучит ровно, – неожиданно ухмыляется худощавый.

Он тоже может слышать стук сердца?..

Хотя «тоже» – это громко сказано: я могу слышать его только после приема пилюль.

– Мне жаль, что я была причиной конфликта на кухне, – продолжаю говорить честно, глядя ему в глаза, – и я не хочу, чтобы эта ситуация повлияла на отношение его величества к госпоже: она слишком много сделала для меня. Прошу о наказании. – Опускаю голову, будучи абсолютно серьезной.

Если меня высекут… я это выдержу.

А если у Алинэ возникнут из-за меня проблемы, мою поездку, как и всю эту затею, можно смело считать провальной.

– Хорошо выдрессирована, – протягивает худощавый, – герцог не так глуп…

Облегчение накатывает волной, хотя внешне я не меняюсь в лице.

– Прошу прощения, что ввела в заблуждение. Я действительно не простая служанка: герцог нанял меня для того, чтобы я следила за его дочерью на чужой земле.

Если местные примут меня за телохранительницу Алинэ, так тому и быть. Это недалеко от правды. Даже не так… это намного ближе к ней, чем моя попытка притвориться простой служанкой герцогини.

– Твоего господина можно понять. Но не твою глупость и самонадеянность, – протягивает молодой северянин.

Что?..

– Ты напала на слугу его величества и, что не менее важно, покалечила мага ветра. Ты раскрыла себя в первый же час своего пребывания в гостевом дворце – и за одно это я бы уже сурово наказал тебя.

Напряженная, поднимаю голову и смотрю на худощавого. При чем здесь он и его оценка моих действий в качестве тайной телохранительницы Алинэ?

Кто он вообще такой?

– Но я не твой командир, – продолжает тот, словно предвидя ход моих мыслей, – поэтому твое наказание конкретно за нападение на мага ветра – вынести мой удар.

Вынести… удар? Это снова шутка такая?

– Ты поняла свою задачу? – уточняет молодой северянин, внимательно глядя мне в глаза.

Все, что происходит здесь, ни в какие рамки не укладывается!

Где нормальный суд? Где хоть какая-то система?

– Да, – киваю осторожно.

И тут же утекаю в сторону, спасая свою жизнь от смерти.

Буквально.

– Нет, кажется, ты не поняла, – качает головой этот страшный человек, словно даже сожалея о моей глупости, – ты не должна уворачиваться. Ты должна его вынести.

Он серьезен. И он действительно хочет ударить меня.

Бросаю взгляд на Данли и замечаю обеспокоенность на его лице.

Значит, я права. Передо мной крайне опасный противник.

Старуха Ки тоже застыла в неестественной позе и старается даже не дышать.

Так, похоже, меня тут убивать собрались…

На каких-то нечеловеческих инстинктах сдвигаюсь в сторону, пропуская еще один смертельно опасный удар!

– Девочка… ты меня бесишь, – скалится северянин, владеющий той же техникой Физического Превосходства,