— Почему?

— А вот почему… Эй вы, носки шерстяные, чего молчите?

В ангаре словно бы раздался взрыв — сотня детских голосов заверещала одновременно и я быстро выскочил наружу, будто меня выбросило оттуда ударной волной.

— Вот жуть то где! — прокомментировал позеленевший Молотило.

Больше никто из нас не рискнул сунуться к гибберлингам.

— А вот и он, легок на помине, — фыркнула Фурцина, глядя на приближающегося, крайне возмущенного хадаганца. — Сценарист. Явился, не запылился…

— Товарищ Фурцина! — завизжал он таким высоким голосом, что сам мог бы озвучивать любого гибберлинга. — В чем, по-вашему, состоит работа сценариста?!

— Бумажки писать убористым почерком? — вздернула брови она.

— Нет! Сценарист у нас, оказывается, ответственен за все!

— А как иначе? Вы закатили мне истерику, чтобы вам доставили гибберлингов. Так вот вам гибберлинги…

— Но никто не подумал о последствиях — они же голодают! Вы представляете себе психическую атаку тощих, изможденных гибберлингов? Это же гарпиям на смех! Гибберлинги все прибывают, а продовольствия нет. Бардак! Почему я должен решать эти проблемы?

— А кто, по-вашему, должен? Я?! Вы просили — так получите, распишитесь…

Мы с Молотило отошли от них, не став слушать дальше перепалку, которая грозилась затянуться надолго.

— Мне показалось, или их правда как будто… по трое? — спросил я.

— Угу, — кивнул Молотило. — Гибберлинги всегда того… тройняшками рождаются. «Росток» называется! Демон их знает, почему так.

— Забавно.

— Товарищ капитан! — окликнула меня Фурцева, все еще сердито косясь на ангар с гибберлингами, где скрылся сценарист. — Нам нужна ваша помощь… Это ведь вы вчера заменили в одной из сцен главного актера?

— Я. А что случилось, он опять не может выдержать канийского натиска? — невольно заулыбался я.

— Если бы. Он запил! Лепечет, что не ощущает в себе силы воплотить такой сложный и многогранный образ! Вот сволочь! Мы пригрозили этому идиоту снять его с роли, если он не возьмет себя в руки…

— А от меня что требуется?

— В общем-то ничего особенного. Просто пройти на съемочную площадку и постоять там для вида.

Я кивнул. И правда — ничего особенного.

— Сначала должны были снимать ту самую пресловутую психическую атаку гибберлингов, где Яскер захватывает вражеский астральный корабль, — рассказывала по дороге Фурцина. — В одиночку, естественно. Он вступает в бой с гибберлингами и красиво и изящно их побеждает… Но к этой сцене мы еще пока не готовы, надо как-то заставить гибберлингов делать то, что от них требуется.

— А сейчас что будет сниматься?

— Сцена искушения. Коварная эльфийская волшебница пытается соблазнить Яскера. Наш вождь, конечно же, демонстрирует высокие моральные принципы, присущие всем гражданам Империи. Вот их и должен продемонстрировать актер.

— А эльфийка — это Гелла?

— Да, соблазнять она умеет… Особенно теперь, когда научилась танцевать по-эльфийски. Быть может, это самая важная сцена! Про то, что Яскер способен в одиночку захватить корабль, все знают. А вот про то, что он способен пройти не только огонь и воду, но и медные трубы… Об этом надо народу напомнить!

Почему-то мне не слишком хотелось присутствовать при этой сцене, но я уже согласился и поэтому поздно было идти на попятный. Мы поднялись на корабль, целиком сделанный из дерева! Я вертел головой во все стороны, пытаясь понять — бутафория или правда настоящее лигийское судно? Все было очень достоверно! Сцена происходила во внутренних помещениях и, спустившись внутрь по узкой резной лестнице, мы застали съемки в самом разгаре.

— Как наш Яскер? — тихо спросила Фурцина у осветителя.

— Пока ничего, держится.

Я подошел ближе и, вытянув шею, выглянул на съемочную площадку. Там, в круге света, очень близко друг к другу стояли вновь загримированный глава Империи и Гелла. На этот раз ее волосы были серебристо-белыми, а за спиной сверкали довольно правдоподобные крылья. Она положила руки ему на плечи и томно произнесла, прижимаясь к нему всем телом:

— Ах! Как долго я ждала этой встречи… Скажи, милый, ты до сих пор считаешь, что война — это единственное, чем мы можем заниматься?

Меня кольнула ревность. Не то, чтобы я воспылал к Гелле пламенной любовью, но все-таки не очень то приятно, когда женщина, с которой ты проснулся утром, через несколько часов уже липнет к другому мужчине, пусть даже это всего лишь ее актерская роль.

— Уйди с моего пути, блудница!

— С пути? Хм… Поверь мне, он ведет тебя к гибели! Доверься мне… Я знаю другой путь. Более глубокий… более… соблазнительный!

— Ха! Этой дорогой я уже хаживал! Поверь, там нет ничего интересного!

Гелла все время прикасалась к актеру, тянула руки к его лицу, а он не очень усердно от нее отстранялся. Мне же хотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжелым — например, съемочным аппаратом братьев Люмер. Злость во мне нарастала и я даже сцепил побелевшие пальцы в замок, чтобы и правда ненароком не прибить чем-нибудь этого «Яскера».

— О-о-о! Ты демонстрируешь чувство юмора! А я то думала, что ты на это не способен, несгибаемый Яскер! Быть может, ты все-таки сможешь продемонстрировать и другие чувства.

— Другие чувства? Конечно могу. Вот только знакомы ли они тебе? Ты когда-нибудь слышала о чувстве долга? О чувстве ответственности? О любви к Родине? Нет? Ты погрязла в разврате и пороке! Ты никогда не сможешь понять меня! В то время как я понимаю тебя очень хорошо. Знаешь почему? Потому что ты — примитивна!

— Вот ты как? Ладно. Когда-нибудь ты пожалеешь о своих словах, Яскер! Но будет поздно! Прощай, нам не о чем больше разговаривать!

— Стоп, снято! — крикнул режиссер и все зааплодировали.

— Я в восхищении! Быть может, сам Яскер не смог бы так уверенно противостоять чарам врага! — оживленно зашептала мне Фурцина. — После этого еще должна быть сцена окончательного перевоспитания эльфийки, там, правда, нужны другие декорации…

— Ну это уж точно без меня! — прервал я ее, чувствуя, как мое сердце с силой бьется о ребра в ускоренном темпе. — Вижу, актер прекрасно справляется. Удачных вам съемок.

— Как, вы не останетесь? Яскер сейчас будет спускаться в трюм корабля, чтобы сразиться с джунским големом, которого враг использовал для охраны реактора. Яскер сразится и, конечно же, победит… Уверена, сцена станет украшением