Иногда на весь день уходил в лес, травы нужные собирал, а когда и просто за ягодами. Одевался легко, и как только холодно ему не было. Бывало, помощников с собой брал, но чаще один ходил.

А однажды был случай: возвращается Мирениус из лесу, а у ворот часовые с гоблинами бьются. Каждую весну эта дрянь приходит, будто мёдом намазано. Тут то он и показал, что не только зелья варить умеет: прокричал что-то, руками взмахнул, и давай в уродцев этих огнём швыряться. Гоблины тут же наутёк, а некоторые сразу на месте сгорели, только кучки пепла да дубинки их кривые остались… Ну да ладно, перейду к делу. На прошлой неделе Мирениуса нашли мёртвым в собственном доме. А наши говорят, будто бы видали накануне вечером какого-то бродягу в лохмотьях. Однако караульные клянутся, будто никого похожего не впускали, да и не выпускали.

– Так вы хотите, чтобы я вычислил того, кто убил вашего мага? – спросил Таринор, размышляя, сколько можно взять за такое дело.

– Да нет же! – возмутился староста. – Мало ли, кому он дорогу перешёл? Мы в их маговские дела не лезем. Раз уж он мимо стражи через частокол перемахнул, то всех нас перебил бы уже, если б хотел. Нет, беда у нас другая. В доме Мирениуса после его смерти нечисть завелась. Уж не знаю, откуда и как, но нам такое соседство и даром не нужно. Позавчера отец Дормий попытался погань эту изгнать, но у него ничего не вышло. Видать, крепко они там засели.

– Они? – наёмник приподнял бровь и отшатнулся от балки. Ему показалось, что она накренилась, а виноватым в обрушении дома старосты ему быть не хотелось.

– Ну да… Нечисть всякая, – уклончиво ответил староста и обтёр безволосую голову платком.

– Послушай, Бедобор, я ведь наёмник, не экзорцист, – Таринор нахмурился и сделал пару шагов к столу, отчего староста неуютно заёрзал. – Вам бы за инквизитором послать.

– Чтобы он перевернул всю деревню вверх дном, выискивая, кто у нас тут якшается с нечистью? – выпалил тот. – Не хватало мне тут ещё допросов с пытками. Знаем мы эту инквизицию.

– Ладно, пусть будет нечисть, – вздохнул Таринор. – И сколько же Вороний холм готов заплатить за спокойную жизнь?

– Ну… – Староста почесал затылок. – Пускай будет три десятка маренов.

– Не густо, – задумчиво пробормотал наёмник.

Конечно, он не ожидал от подобного места золотых гор, но три десятка серебром за такое дело… И ведь сравнить не с чем! Тут его мысли прервал заурчавший от голода живот.

– А впрочем, чёрт с ним. Согласен. Но что же прикажешь мне делать, если даже ваш священник не сумел с ними совладать?

– А вот об этом тебе лучше у него самого спросить. Он поди уже проснулся, глядишь, чего и подскажет.

– Даже если и подскажет… А не проще будет дом сжечь? Так сказать, в очищающем пламени.

– А ну как пламя на частокол перекинется? – вспыхнул староста.

– Стало быть, придётся внутрь лезть. Говорят, будто бы сталь эту гадость не берёт, – произнёс Таринор, похлопав по ножнам. – Не багром же мне с чертовщиной воевать, в самом деле?

– Ох, наёмник! – староста поднялся с места, видимо, чтобы придать своим словам веса, но даже стоя он был на голову ниже Таринора и добился лишь обратного. – Ты, помнится, говорил, что вопросов не задаёшь? Так почему же у меня от твоих вопросов голова разболелась? Откуда мне знать? Я не инквизитор, не священник и даже не последний чтец, будь он неладен! Ступай к Дормию и допытывай насчёт нечисти его.

С этими словами староста буквально вытолкал Таринора за дверь. Наёмник оторопел от такого обращения, но иметь проблем с местными ему не хотелось, так что пришлось подчиниться. Оказавшись на улице, он подумал, что неплохо было бы перекусить. Раз деревня неподалёку от тракта, здесь должна быть таверна, и после недолгих блужданий между мрачными покосившимися домами Таринор действительно её нашёл.

«Весёлый кабан» совершенно не соответствовал своему названию. Щели в стенах были законопачены мхом от сквозняка, хотя, должно быть, сильного ветра здесь не бывает. Иначе вывеска, вырезанная в форме криво ухмыляющегося свина, что еле держалась на своём месте, уже давно бы отвалилась.

Таринор толкнул дверь, та ответила противным скрипом. Освещённая несколькими свечами комнатка с тремя наскоро сколоченными столами тоже не располагали к веселью, но выбирать не приходилось. Дремлющий у очага чёрный кот встрепенулся, поглядел на гостя и, потянувшись, снова положил голову на лапы.

Неприветливый лысеющий тавернщик предложил лишь луковую похлёбку. Конечно, не гирландские харчи, конечно, но подкрепить силы сойдёт. «И какая ещё здесь может быть нечисть?» – думал Таринор, перемешивая деревянной ложкой покрошенный в похлёбку хлеб. «Должно быть, пара гоблинов перебрались через частокол и забрались в дом. Местные же со своими суевериями навыдумывали чёрт те что. Вот уж действительно, у страха глаза велики.» В таком свете работа показалась наёмнику очень даже выгодной и не пыльной. «Можно будет даже затребовать больше, и незачем говорить старосте, что это были гоблины. Пускай будут демоны или упыри, проверить всё равно некому.»

– Эй, хозяин! А пива у тебя не найдётся? – спросил Таринор, доедая похлёбку.

– Чего нет, того нет. Закончилось, а привоза ещё не было.

– Вот так таверна. Совсем нечем горло промочить.

– Уж чем богаты. Вот если б ты угля или дёгтя попросил, то милости просим. Этого добра с избытком.

Вдруг Таринор вспомнил о разбойничьей фляжке.

– Послушай-ка, подскажи, что здесь налито. На запах ядрёное пойло, только вот не могу понять, какое именно.

Хозяин таверны с подозрением поглядел на фляжку, вынул пробку и понюхал её. Задумавшись на мгновение, он смочил палец содержимым и сунул в рот, после чего скривился и плюнул на пол.

– Ох и дрянь же! Жжёт, как жидкий огонь. Где ты это взял? Помнится, Мирениус что-то похожее в пиво добавлял для крепости, только без этого мерзкого привкуса. Эх, стойкий старик был, что и говорить…

– И для чего же оно сгодится? Только пиво крепить?

– Ну, Мирениус говорил, что оно горит недурно. Ты ведь бродяга? Можешь им костёр разжигать. Но если серьёзно, лучше эту пакость вылей, а фляжку кому-нибудь продай или выменяй.

– Как с делами закончу, подумаю, что с ней делать, – Таринор утёр рот рукавом