тех пор, как…

Нет.

Она туда не пойдет. Не перед Ноа. Ни перед кем.

Он заглядывает ей в глаза, его запах становится острым от гнева.

Затем его рука взлетает к ее горлу.

Ее спина с глухим ударом ударяется о борт машины, и она вцепляется в него, ее ногти впиваются в его кожу, а ушибленные костяшки пальцев кричат от боли.

Он собирается убить ее прямо здесь.

Какой позор. У нее оставалось всего несколько месяцев, прежде чем она сможет пересечь канадскую границу.

По крайней мере, она умрет в темноте, окутанная туманом.

Спрятанная.

— Ты. Ничего. Не. Знаешь. О. Нас. — Он рычит, когда черные точки заполняют ее зрение.

Она закрывает глаза, отказываясь встречаться с его пылающим взглядом. Вместо этого она вдыхает его запах, представляя себе другую жизнь, где она не закончилась до ее девятнадцатилетия.

Но происходит что-то постыдное, что-то положительно безумное .

Головокружение отзывается непосредственно в ее влагалище, и ощущение парения покалывает по всему телу.

Она стонет.

Он душит ее, и ей это нравится.

Звук сдавленный, едва слышный всхлип, но струйка влаги стекает по ее бедрам, наполняя воздух сладостью.

Ее ногти перестают впиваться в его руку, и вместо этого ее спина выгибается дугой.

— Что.. черт, — шипит он, прижимаясь к ней всем телом, пока его длина не упирается ей в живот.

Воздух наполняется похотью, его запах становится все насыщеннее.

— Сильнее, — выдыхает она, ее внутренняя Омега обретает голос. В глубине души она умирает от стыда, тревожные звоночки в ее голове достигают пронзительного крика.

Что со мной не так?!

— Какого хрена ты делаешь… — выдыхает он, прижимаясь к ее животу. — Черт. Тебе нравится, когда тебя душат, Лили? Святой черт.

Она прижимается к нему бедрами, передняя часть ее юбки задевает его брюки, и происходит немыслимое.

Она кончает.

Свободной рукой она обнимает его за плечо, притягивая ближе к себе, в то время как ее бедра покачиваются. Ее влагалище сжимается в спазмах, ее киска сжимается ни от чего, пока она не видит звезды.

Он отпускает ее горло, когда она задыхается, отчаянно хватая ртом воздух, ее голос похож на сдавленный крик.

Наслаждение захлестывает ее, такое острое и интенсивное, что она прижимается к нему, всхлипывая и дрожа в его объятиях.

Он рычит ей на ухо, удерживая ее в вертикальном положении, прижимая к машине. Ее сердце бешено колотится, а в голове стучит, когда кайф проходит, и она понимает, что натворила.

— Это не последний раз, когда я так близко к тебе, — рычит он ей на ухо. — Я возьму тебя в любое гребаное время, когда захочу.

Затем он уходит, теряя тепло своего тела, когда он растворяется в ночи, окутанный туманом.

Она долго остается прижатой к машине, пока не сгибается и не всхлипывает.

НОА

Только он может причинить ей боль.

Это иррациональная мысль, но она подпитывает его движения, когда он сбрасывает с нее Альфу.

Лилит — боец.

Она, вероятно, сбежала бы, если бы он не вмешался.

Но он не что иное, как скрупулезный специалист, а от тела легче избавиться, чем ждать, пока они нанесут новый удар.

И очень удобно, что они находятся за заброшенным зданием.

И его Омега не хочет говорить.

Его Омега.

Когда он начал так о ней отзываться?

Несмотря ни на что, название подходящее.

Теперь она его.

Его для того, чтобы забрать. Его для того, чтобы погубить.

Когда его рука обвилась вокруг ее горла, а пальцы коснулись нежной кожи, под напряжением затрещал провод. Их обоих окружала восхитительная энергия, и он знает, что она тоже это почувствовала.

Он больше не может убить ее.

Она видела его насквозь.

Точно так же, как он видит ее насквозь.

Ее соблазнительный аромат остается на его руках, воспоминание о том, как ее тело распадалось на части для него, всплывает в его памяти.

Его Альфа рычит от потребности, вспоминая вид крови на ее губах.

Она была дикой. Дикой.

И отчаянно нуждалась в его прикосновении, каким бы злобным оно ни было.

Жужжание мобильного телефона прерывает его размышления.

— Как раз тот человек, которого я хотел услышать, — отвечает он, выходя из здания с телом Альфы, изуродованным до неузнаваемости.

— Для меня большая честь. — Джексон язвит. — Я просто звоню, чтобы… ну, ты знаешь.

— Нет, не хочу, — бормочет он, направляясь обратно к своей машине с образом Лилит, запечатлевшимся в его мозгу.

— Я хотел посмотреть, сделал ли ты это уже. Потому что у меня есть новости.

Я хотел узнать, не ты ли ее убил.

— Нет.

— Нет? Ты ее не нашел?

Он закатывает глаза, открывая водительскую дверь. — Конечно, я нашел ее. Какие у тебя новости?

— Значит, ты нашел ее, а теперь не собираешься этого делать?

Джексон звучит странно. Почти с облегчением.

— В данный момент нет. Зачем ты мне звонишь?

— Ходят слухи о Тэтче и его дочери.

Это его заинтересовало. Он с любопытством барабанит пальцами по приборной панели. — А как же Лилит?

Он мысленно проклинает себя. Ему не следовало произносить ее имя. Это звучит так, будто он привязан к ней.

Но, к счастью, Джексон не комментирует это и просто продолжает.

— Он отчаянно хочет вернуть ее. Типа, готов на все. Он назначил награду за нее, живую, в миллион долларов.

Награда увеличилась. Интересно.

— Правда. — Он невозмутим. — Потому что он такой любящий отец, я уверен.

— Вот о чем я думаю, — добавляет Джексон. — Я думаю, он хочет ее вернуть, но не по правильным причинам. И… если твои планы относительно нее изменились…

— Я и не говорил, что они изменились, — огрызается он.

— Верно. Но если они это сделают… Возможно, она не обязательно должна быть твоей целью. Ты мог бы использовать ее, чтобы уничтожить Тэтча, не убивая ее.

— Почему тебя так беспокоит, убью ли я ее? — Он рычит в трубку. — Ты знаешь, что я делаю. Чем это отличается от других моих работ?

— Потому что ты не убиваешь эмоциями. То, что ты делаешь, всегда делается для бизнеса. И преследовать ее, восемнадцатилетнюю Омегу, — это личное.

Он молчит слишком долго.

— И? — Он настаивает. — Ну и что, что это личное?

— Я знаю тебя достаточно долго. Ты бы не вернулся после того, как убил ее. И Итан сказал бы то же самое.

При упоминании о брате его охватывает холодное, пугающее оцепенение.

— Не упоминай больше его имени.

Его голос — хриплый, твердое предупреждение.

Джексон вздыхает. — Прости. Послушай, я просто подумал, что тебе следует знать. Ситуация с Тэтчем становится напряженной, и я не хочу, чтобы ты