— Он так пялился не только на тебя, любимая. — Эдвард мило целует Наталию в висок. — У меня тоже мурашки по коже пробежали, когда он бросил на меня свой испепеляющий взгляд. А уж каким похотливым взглядом этот больной извращенец смотрел на Ракель! Как будто планировал сделать с ней примерно то же самое. И сделал бы это, если бы рядом никого не было. Особенно Терренса, который смотрел на него так, будто говорил, что Уэйнрайт лучше не связываться с ним.

— Я помню.

— Они все кидали на нас такие испепеляющие взгляды. Один взгляд дяди в сторону отца и матери чего стоил! Даже не знаю, на кого он смотрел с большей ненавистью: на меня, отца, брата или маму.

— Я думала, этот тип убьет твоего отца прямо там, когда судья вызвал его для дачи показаний. Пока мистер МакКлайф говорил, Майкл буквально зеленел от злости и начал кричать, что его брат лжет, а мы все устроили против него заговор.

— О, между ними тогда была такая словесная перепалка, — уверенно говорит Эдвард. — Они едва не поубивали друг друга, когда затеяли драку.

— Помню-помню. Их тогда кое-как смогли разнять. Пока ты, Терренс и Герберт успокаивали мистера МакКлайфа, Майкла сдерживали полицейские и его адвокат.

— Тогда я окончательно понял, что этот процесс будет очень непростым.

— Я тоже поняла, что это испытание окажется для всех нас настоящей пыткой.

— Дядя Майкл не постеснялся оскорблять и унижать маму, когда ее вызвали давать показания. Едва не набросился на нее. Но благо, отец и приставы как могли защищали ее от этого больного урода.

— В случае с Ракель все было почти также.

— Он вообще не давал ей говорить и кричал, чтобы она не лезла в это дело и прекратила клеветать на него.

— А ты вспомни, как этот тип вел себя, когда судья вызвал тебя для дачи показаний.

— Да. — Эдвард встряхивает головой, дабы убрать с глаз прядь волос. — Опять сплошные оскорбления, унижения, попытки убедить всех, что про него говорят ложь. Дядя в прямом смысле был готов убить меня прямо в зале суда.

— Майкл вел себя как сумасшедший. Я реально боялась его и молилась о том, чтобы он не украл у одного из полицейских пистолет и не расстрелял нас.

— Дядя молчал только лишь тогда, когда выступали его сообщники или их адвокат. Того молодого глупого парня, который иногда нес такую пургу, что мог запросто поднять на смех весь зал. Но стоило заговорить кому-то из нас или нашему адвокату, так его прорывало.

— Судья не переставал делать ему замечания и грозился либо удалить из зала, либо выписать штраф.

— Похоже, Нельсон забыл предупредить всю ту шайку.

— Или он сам не знал этого, — предполагает Наталия. — Адвокат твоего дяди был совсем неопытным и как будто впервые взялся за такое сложное дело. Только закончил учебу и получил право работать адвокатом.

— Ну дядя сам виноват в том, что нашел себе такого бездарного адвоката. Уж не знаю, был ли он в курсе, что эта продажная шкура не спасет его от тюрьмы, но в этом плане старый хрыч сильно просчитался.

— Удивительно, что Нельсон не нашел кого-то, кто дал бы показания в пользу Майкла. А ведь мог запросто заплатить какому-нибудь подонку и объяснить, что он должен говорить.

— Кто знает. Хотя ему это все равно не помогло бы.

— Ну уж с таким прекрасным адвокатом было бы странно, если бы мы проиграли. Он так грамотно говорил, защищал всех нас и выдвигал протесты, которые суд всегда принимал.

— Да, мистер Джонсон постарался на славу. Отец сам сказал, что это его друг нашел нам такого прекрасного адвоката и поручился за него.

— Мистер Джонсон и сам выступал в суде в качестве свидетеля. Майкл был бы и рад что-то возразить, но не знал, как. Не было ни одного человека, который мог бы опровергнуть все наши обвинения, а его жалкие протесты никто и не слушал.

— Хорошо, что дядя не был знаком с мистером Джонсоном лично, — отмечает Эдвард. — А иначе этот человек пострадал бы из-за этой больной твари.

— Согласна, Майкл и его не пожалел бы.

— А вспомни, с какой ненавистью дядя смотрел на Терренса, когда тот давал показания.

— Ты ведь знаешь, что Майкл ненавидит всех, кто похож на твоего отца и любым образом с ним связан, — задумчиво говорит Наталия. — У него как будто что-то заклинило в мозгу, и он не может спокойно смотреть на тех людей, которые похожи на его брата.

— Да уж. Вбил себе в голову, что именно отец и окружающие его люди виноваты в том, что он всю жизнь был неудачником. Хотя он сам виноват в том, что все так к нему относились.

— Увы, но это уже не изменить. Майкл так и помрет, ненавидя всех нас.

— О, я тут вспомнил, какое он однажды устроил шоу, — бросает мимолетную улыбку Эдвард. — Когда он делал вид, что у него якобы сердечный приступ. Не знаю, чего хотел добиться этот жалкий актер, но никто не поверил, что у него и правда проблемы с сердцем.

— Я помню.

В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, во время которой Эдвард и Наталия видят, как ветер приносит и уносит с собой невысокие волны.

— Впрочем, все стало только хуже, когда судья начал выслушивать всех тех, кто причастен к его делишкам, — с грустью во взгляде тихо говорит Эдвард.

— Которые тоже все отрицали. И все дружно поливали нас грязью. — Наталия слишком тяжело вздыхает и бросает взгляд куда-то в сторону. — Я удивляюсь, что не умерла от страха и волнения после того, как судья попросил рассказать все, что мне известно, и то, что со мной произошло. Мне чуть плохо не стало, пока я рассказывала обо всем. На слушании дела Майкла. На слушании дела Уэйнрайта. Снова вспоминая тот ужасный вечер и день похищения, я не могла оставаться спокойной. Хотя и знала, что должна была рассказать все. За меня это никто бы не сделал.

— Мне было безумно больно смотреть на то, как ты мучаешься. — Эдвард свободной рукой нежно проводит по щеке Наталии, опустившей взгляд вниз. — Клянусь, Наталия, если было бы это было возможно, я бы вышел к суду вместе с тобой и просто стоял рядом. Или сам обо всем рассказал. Мне бы тоже было тяжело и противно, но ради тебя я бы сделал это.

— Хорошо,