Затем выводят другого, Альберта Богуцкого. И его также тиран пронзает копьем. На третьем месте выводят чеха Безу, и его также он проколол копьем. После убийства этих трех лиц он восклицает: «Гойда, гойда!», и стоящие вокруг телохранители повторяют то же восклицание. Когда телохранители были впущены в темницу, тиран велит рассекать всех пленных, которые оставались, и порезано было 55 человек. Пока упомянутые телохранители были заняты этим избиением, тиран отправляется к другой башне и там вначале собственноручно пронзает троих: первым — знатного мужа Ракузу, вторым — его зятя Якова Мольского, а третьим — одного незнатного. Телохранители рассекли остальных, число которых было также 55, с их женами и детьми, ибо тиран не пощадил даже младенцев, едва три дня тому назад появившихся на свет.

Приехал он к третьей башне и из нее равным образом убивает всех пленников, числом 55.

По совершении подобной жестокости тиран возвращается в Кремль и там проводит в веселии весь день до вечера, приказывая играть на трубах и бубнах...

...В праздник св. апостола Иакова тиран посылает телохранителей на площадь города Москвы. Они получили приказ вбить в землю приблизительно 20 очень больших кольев; к этим кольям они привязывали поперек бревна, края которых соприкасались с обеих сторон с соседним колом. Население города, устрашенное таким небывалым делом, начало прятаться. Сзади кольев палачи разводят огонь и над ними помещают висячий котел и рукомойник, наполненные водой, и она кипит там несколько часов. Напротив рукомойника они ставят также кувшин с холодной водой. После этих приготовлений на площадь города является со своими придворными и телохранителями тиран в вооружении, облаченный в кольчугу, со шлемом на голове, с луком, колчаном и секирой. И телохранители его имели одинаковое вооружение. За ними следовали 1500 конных стрельцов верхами, и все стали кругом в обхват. А сам тиран стал в их сборище в той части, где висел котел с водою. Вслед затем приводят связанных 300 знатных московских мужей, происходивших из старинных семейств; большинство их — о жалкое зрелище! — было так ослаблено и заморено, что они едва могли дышать; у одних можно было видеть сломанные при пытке ноги, у других руки. Всех этих лиц ставят перед тираном. Он, видя, что народ оробел и отворачивается от подобной жестокости, разъезжая верхом, увещевая народ не бояться. Тиран велит народу подойти посмотреть поближе, говоря, что, правда, в душе у него было намерение погубить всех жителей города, но он сложил уже с них свой гнев. Услышав это, народ подходит ближе, а другие влезают на крыши домов. Тиран снова возвращается к черни и, стоя в середине ее, спрашивает, правильно ли он делает, что хочет карать своих изменников. Народ восклицает громким голосом: «Живи, преблагий царь. Ты хорошо делаешь, что наказуешь изменников по делам их». Тиран, вернувшись, остановился на своем месте. Он велит вывести на середину 184 человека и говорит своим боярам, которые стояли в некотором отдалении от упомянутой толпы телохранителей: «Вот возьмите, даю их вам, принимайте, уводите с собой; не имею никакого суда над ними», и они были отпущены из упомянутой толпы стоявших кругом к свите бояр.

Тотчас вслед затем выходит на середину дьяк тирана Василий Щелкалов с очень длинным списком, перечисляя подряд туда внесенных. Он велит вывести на середину Ивана Михайловича, секретаря тирана и заместителя казначея, и упрекает его в порядке списка в вероломстве и обмане, ища случая и причины для его смерти следующим образом: «Иван, секретарь великого князя, вероломный вероломно поступил. Именно он написал королю Польскому, обещая ему передать крепость Новгородскую и Псковскую. Это — первый знак твоего вероломства и обмана». При этом он ударил его по голове плетью, называя вероломным и неверным. «Второй знак вероломства и обмана: ты писал царю Турецкому, увещевая его послать войска к Казани и Астрахани. Это второй твой обман и вероломство. В-третьих, ты писал царю Перекопскому или Таврическому, чтобы он опустошил огнем и мечом владения великого князя. Тот, учинив набег с войском, причинил большой урон жителям Московской земли. И раз ты виновник столь великого бедствия, ты уличен в вероломстве и обмане, учиненном против твоего государя». При этом он ударил его бичом в третий раз.

Иван Михайлович ответил: «Великий царь, Бог свидетель, что я не виновен и не сознаю за собою того преступления, которое на меня возводят. Но я всегда верно служил тебе, как подобает верному подданному. Дело мое я поручаю Богу, пред которым согрешил. Ему я предоставляю суд, он рассудит мое и твое дело в будущем мире. Но раз ты жаждешь моей крови, пролей ее, хотя и невинную, ешь и пей до насыщения». Телохранители подходят, убеждают его лучше сознаться в своей вине и умолять государя о милости и сострадании. Тот отвечает: «Будьте прокляты с вашим тираном, вы, которые являетесь гибелью людей и питухами крови человеческой. Ваше дело — говорить ложь и клеветать на невинных, но и вас будет судить Бог, и за ваши дела вы получите соответственные кары в будущем мире».

Тиран подает знак рукою, говоря: «возьмите его». Те схватывают его; снимают одежду, подвязывают под мышки к поперечным бревнам и оставляют так висеть. К тирану подходит Малюта с вопросом: «Кто же должен казнить его?» Тиран отвечает: «Пусть каждый особенно верный казнит вероломного». Малюта подбегает к висящему, отрезает ему нос и садится на коня; подбегает другой и отрезает ему ухо, и таким образом каждый подходит поочередно, и разрезают его на части. Наконец, подбегает один подьячий государев Иван Ренут и отрезает ему половые части, и несчастный внезапно испустил дух. Заметив это и видя, что тот, после отрезания члена, умирает, тиран воскликнул следующее: «Ты также скоро должен выпить ту же чашу, которую выпил он». Именно, он предполагал, что Ренут из жалости отрезал половые части, чтобы тот тем скорее умер. И Ренут сам должен был бы погибнуть смертью такого же рода, если бы преждевременно не погиб от чумы. Итак тело его, Ивана Михайловича, было отвязано и положено (на землю); голова, лишенная ушей и носа, была отрезана, а остальное туловище телохранители рассекают на куски.

Николай Фуников, заместитель казначея самого тирана, второй товарищ этого убитого, происходивший из старинного семейства, который своим саном и достоинством превосходил прочих. Упомянутый выше дьяк велит вывести его и перечисляет его злодеяния, обвиняя равным образом в вероломстве. Этот несчастный кротко отвечает, что он, конечно, прегрешил перед Богом, но в отношении государя не совершал никакого преступления и