Изумрудный кивнул. — Наверное, ты прав. Хорошо, я соглашусь с тобой. Но только и ты не забывай, что дал слово. И я тебя прошу, давай не затягивать с этим. Как только почувствуем, что заходим за край, сразу покаемся перед братством, и пусть они сами нас рассудят.

— Обещаю. — Оливковый отодвинул от себя друга и, решительно глядя тому в глаза, утвердительно кивнул.

— Ааа, ну вот вы где!

Друзья повернулись на голос. Над ними в воздухе повис Салатовый, на его лице играла улыбка, но эта улыбка явно не сулила ничего хорошего.

— Салатовый, мы приветствуем тебя. — Изумрудный почтительно наклонил голову, и вслед за ним это сделал и Оливковый.

Салатовый ещё шире улыбнулся, и от его улыбки у друзей по спине пробежал холодок. — Хвала Творцу, вы оба здесь. А то, знаете, решил я немного отдохнуть, а потом подумал, а чего это я буду делать в одиночестве, и вспомнил, что есть же у меня пара знакомых, любящих в траве поваляться, да мечтам праздным предаваться. Плюс умеют рассказывать очень интересные истории. Вот и принялся вас искать. Ну вот, слава Создателю, нашёл. Ну и чем, друзья мои, займёмся? О чём помечтаем? Или, может, ещё расскажете интересные истории, вроде той, которую вы недавно мне рассказали?

— Мы вовсе не бездельничаем, Салатовый брат, — произнёс Изумрудный, слегка заикаясь. — Оливковый только что появился здесь, буквально незадолго до вас, чтобы… чтобы…, — он повернулся в сторону друга, умоляя того глазами помочь ему.

— Да-да, буквально совсем недавно, чтобы обсудить мою бабочку. Тут есть некоторые нюансы и я хотел с моим братом Изумрудным обсудить это. — Оливковый вытащил из своих крыльев бабочку.

— Ну да, ну да, — послушно кивнул Салатовый и тут же спустился на траву рядом с друзьями. — Бабочка это действительно интересно. Даже спорить не буду.

Салатовый взял из рук Оливкового бабочку и начал вертеть её в руках, потом, держа на вытянутой ладони, протянул ее навстречу свету. — За это братство зелёных ещё не раз скажет спасибо нашему Оливковому брату. Только бабочка эта очень непростая, оказывается. И дело вообще не в её физиологической особенности. Как мне кажется, эта бабочка своими крылышками скрывает от нас события гораздо интересней.

Друзья переглянулись, понимая, что Салатовый что-то подозревает. Изумрудный лёгким кивком головы показал, что может стоит всё рассказать старшему чину, но Оливковый умоляющим взглядом попросил его этого не делать. Изумрудный насупился.

— А знаете, что, — продолжил Салатовый, — раз вы мне рассказали интересную историю, тогда и я вас порадую тоже парой историй. Хотя вы их и так должны знать, но они мне очень нравятся. И я периодически их рассказываю, порой даже самому себе. Уж очень они поучительны. Всё равно вы сейчас ничем не заняты, а так порадуете вашего старшего друга.

Салатовый сел на траву и жестом пригласил друзей присоединиться к нему. — Итак, создал когда-то Творец очередного серафима, да весьма непростого. Уж очень он у него идеальный получился. Красивый, глаз не отвести. И раз он такой идеальный получился, то решил Творец наделить его такими способностями, какими не наделял он других серафимов.

Силой наделил его, каковой не было у других его творений. Ловкостью, изяществом манер, красивой речью. И так получилось, что от всех достоинств от этого серафима стал исходить необычайный свет, и тогда творец дал ему имя…

Салатовый уставился на Изумрудного, тот смутился и, слегка потупив глаза, негромко пробормотал, — Люцифер.

Салатовый улыбнулся, — Правильно. Люцифер светоносный. Вот видите, я же знал, что вы эту историю слышали.

И вот, Люцифер этот, почувствовав свою силу, не сумел побороть свою гордыню. И возомнил себя равным Творцу. И рассердился тогда Творец за это на своё создание. За то, что содержимое сосуда настолько оказалось недостойно красоты его формы. И низверг Творец Люцифера за это в Тёмные Бездны.

Вот такая история, старая-престарая. Всегда её вспоминаю, когда мысли посещают нехорошие. Очень хорошо голову прочищает.

И давайте тогда вторую историю расскажу. Она посвежее первой, и вы тоже её знаете. Она немного о другом, если только смотреть на неё поверхностно, но, по сути, они очень похожи.

Был у Творца и другой ангел, и тоже в чине серафима. Звали его Абаддон. Силищей неимоверной обладал он, как никто из серафимов. И вот тут он был вроде как противоположность Люциферу. Он настолько любил Творца, что с его любовью к нему не мог сравниться никакой серафим. А уж вы сами знаете, что нет существ во всех мирах, кто бы любил Творца так, как они. Но Абаддон превзошёл их всех. Когда многие ангелы последовали за Люцифером, то Абаддон хотел наказать их всех, и лично поклялся умертвить главного предателя. Тогда Творец еле-еле удержал его от этого.

Абаддон после этого просто рассвирепел. И стал он тогда всю злость свою вымещать на всё, что попадалось ему на глаза. Он выжигал огнем целые планеты, кто мог хотя бы усомниться в совершенстве и могуществе Творца. Он не давал ни малейшего шанса ни одному живому существу в покаянии. Он был настолько исступлён в этой своей любви, что Творец также разгневался на него за то, что тот отказывал живым существам в раскаянии и в слабостях, и что не умел прощать. И его Творец изгнал из Небесных Чертогов, и мыкается сейчас Абаддон меж мирами.

Видите, какие разные судьбы у двух созданий творца. А в результате страсти, бушевавшие у них внутри, поглотили души обоих. Разные судьбы, а итог один.

Друзья молчали, притихшие, стараясь не встречаться взглядом с Салатовым. Салатовый внимательно оглядел обоих, потом шумно выдохнул. — Ну, хорошо, давайте тогда я вам расскажу и третью историю, раз мы так хорошо сидим. И она, как мне кажется, очень тесно переплетается с нашей сегодняшней бабочкой.

Только вот историю эту вы можете и не знать. Вашему уровню недоступны полные сведения о ней. Всю эту историю до подноготной, знают только херувимы и серафимы. И мне эту историю под большим секретом рассказал один херувим. Творец вообще запрещает напоминать ему об этом. Очень уж он печалится. Но как мне кажется, вы должны эту историю услышать.

Как-то Творец был настолько увлечён историей одной планеты, что в то время даже забросил испытания с другими видами разумных существ, и на другие проекты даже внимания не обращал. Среди херувимов даже было непонимание, зачем столько времени посвящать той планете. А Творца между тем было не остановить. Он поселил на эту планету несколько разных рас, а