Кажется, он находился в каком-то затенённом месте, которое тускло перекликалось с тонкими, не поддающимися идентификации фоновыми звуками. Он обнаружил, что стоит перед сидящей фигурой странных пропорций, со смутными и размытыми очертаниями. Она была покрыта шелками, немного жёлтыми, немного золотыми. В своём сне Пепперидж ожидал эту фигуру, как студенты ждали от него информации в университетской библиотеке. Это была своеобразная смена ролей. Он не помнил, чтобы фигура действительно передавала информацию, которую он искал, но, когда он проснулся, доктор Пепперидж понял, что есть определённые вещи, которые он знал и словно бы знал их всегда. Единственное, что ещё он вспомнил из своего сна, да и то смутно, — что произошла какая-то сделка. Ну, что ж. Он продолжил изучение спасённой книги.

В тексте имелась грубая схема, предположительно воспроизведённая с оригинала. Она выглядела на удивление сложной, заставляя доктора Пеппериджа задуматься о запутанных мандалах высшей математики. Углы на схеме вызвали у него слегка тошнотворное ощущение дислексии. Текст на полях подразумевал, что это иллюстрация "врат", хотя они вряд ли были похожи на них. Пепперидж снял свои очки и протёр глаза (хотя врачи говорили, что этого делать не положено). Даже если "врата" — это метафора, то какой смысл заложен в ней? Когда надвигающаяся головная боль внезапно рассеялась, мысли Пеппериджа переключились на нечто совершенно не относящееся к делу: портретную галерею почтенных преподавателей и администраторов, расположенную на стенах Большого Зала. Глядя на них, библиотекарь часто думал о том, что, если целью такой выставки было увековечить память об этих ветеранах Мискатоникского университета, это сработало не очень хорошо. Что касается большинства студентов и даже нынешнего поколения преподавателей, то эти портреты в рамах с таким же успехом могли бы являться изображениями императоров из династии Габсбургов. Пепперидж знал, что его собственное лицо никогда не будет висеть в этой галерее, и он не возражал; ему было интересно, могут ли души этих старых бородатых и лысеющих патриархов попасться в ловушку на холстах.

"Перестань, старина!" — упрекнул он себя и попытался отбросить эту мысль. Но как раз перед тем, как библиотекарь смог изменить поток своих размышлений, он обнаружил, что сосредоточился на одном запомнившемся ему портрете преподавателя политической экономии по имени "Некто Пизли", с которым был связан какой-то скандал или тайна. Одно звено вело к другому, и Пепперидж отложил в сторону "Эльтдаунские Осколки". С Пизли было связано нечто, имеющее отношение к изысканиям библиотекаря, ему требуется лишь подумать и вспомнить. Пепперидж попытался поймать ускользающую мысль. Наконец, у него получилось! В библиотеке Хоуга ему показали дневник, написанный этим Пизли. Его содержание было настолько необычным, что главный библиотекарь попросил Пеппериджа решить, следует ли помещать этот дневник в Специальную Коллекцию. Пепперидж прочитал дневник с некоторым интересом и в конце концов постановил, что лучшее место для него — в разделе Психологии Отклонений. Однако теперь он вспомнил, что видел в том дневнике заметки относительно гипнотического устройства, которое, по мнению Пизли, позволило бы ему участвовать в каком-то перемещении души. Позже, в своём дневнике, профессор утверждал, что это устройство сработало! В течение многих месяцев, как ему впоследствии рассказывали другие, его личность претерпевала резкие изменения, так что он уже не казался прежним человеком. Об этом альтер-эго Пизли ничего не помнил после того, как вернулась его первоначальная личность. Но он также утверждал, что он действительно вспоминал то, что следовало бы считать серией лихорадочных снов, в которых он предположительно сам проживал среди разумных существ, совершенно не похожих на людей, в подземном архиве. Пизли даже утверждал, что изредка он мог выглядывать в окна, и видел мир густых и влажных джунглей, населённых титанами мелового периода. Это приключение, как полагал Пизли, было настоящим путешествием не только в пространстве, но и во времени.

На этом этапе размышления доктора Пеппериджа были прерваны стуком в дверь. Он встал и поплотнее запахнул халат, надеясь, что посетитель не сочтёт его ленивым бездельником. Так получилось, что ему нанёс визит один из полицейских, что присутствовали на месте пожара в предрассветный час. Он пришёл сообщить новые детали о расследовании причин пожара. Естественно, библиотекарю не терпелось их услышать. Большим событием стало задержание поджигателя. Именно тогда Пепперидж узнал о роли религиозного фанатика в этом деле. Его оказалось легко выследить, и он казался почти счастливым, страдая от такого "преследования" со стороны властей. Имя этого фанатика звучало как Лэтроп или похоже. Доктор Пепперидж попытался вспомнить, где он о нём слышал. Среди его предков по материнской линии кого-то звали Лэтроп, и библиотекарь надеялся, что он не окажется родственником поджигателя. Он поблагодарил офицера и вернулся к своим мыслям. Наконец, все эти размышления утомили старика, поэтому он убрал очки и залез под одеяло с электрическим подогревом. Вскоре он заснул.

Он не видел снов, но, как это часто бывает, когда бодрствующий разум перестаёт беспокоиться об ответе, подсознание свободно извлекает из глубин памяти недостающий фрагмент. Таким образом, на следующее утро Пепперидж проснулся от того, что ему удалось установить связь, которую он так старался найти. Теперь он знал, почему ему вспомнился дневник Пизли: странный рисунок из "Эльтдаунских Осколков" довольно точно соответствовал описанию устройства из дневника Пизли.

По прошествии двух недель доктор Пепперидж нашёл в Аркхэме человека, который рекламировал свои услуги по ремонту небольших двигателей. Он принёс ему описание из дневника Пизли и копию древней схемы, и спросил механика, похоже ли это на функциональное устройство.

— Ну, мистер Пепперидж, я даже не могу предположить, что делает эта конструкция, но её схема достаточно проста. Все детали для неё довольно легко достать. Мы можем попробовать.

Доктор Пепперидж не был так уверен в успехе, как механик, но, с другой стороны, даже профессор политической экономии как-то смог собрать это устройство, хотя и жил в заумном мире своих теорий о перемещении души. Для такого старого человека, как Пепперидж, даже починка тостера была равносильна постройке ракеты, поэтому он был счастлив оставить это дело профессионалу.

Восстановление сгоревшей комнаты шло быстрыми темпами, но доктор Пепперидж обнаружил, что не может получить прямого ответа ни от совета директоров библиотеки, ни от администрации университета: для чего будет использоваться обновлённое помещение? Они должны понимать, что редкие книги нельзя просто взять и заменить. Так зачем же нужна новая Комната Специальных Коллекций? У Пеппериджа были и другие обязанности в библиотеке. Он не боялся потерять свою должность, ему всё равно скоро выходить на пенсию. Но в