Шрифт:
Закладка:
И офицер, откинувшись в шезлонге, медленно смакуя вино, пустился в истории… о разном. О сооружениях, которые представляли реальную историческую ценность, несли в себе отголоски бушевавшей когда-то бури истории. О кафе и ресторанах, которые обязательно нужно посетить, чтобы ощутить их уют или, напротив, торжественную роскошь. О Королевском Доме… Тут господина Волнова натурально прорвало. Он с придыханием рассказывал о мудрости правящей Королевы. О её удивительной способности примирять даже непримиримых конкурентов и кровных врагов. Интересно, но не забывала Её Величество и о пиаре. Почти каждый фильм о жизни Королевской семьи выходил с её личным участием. Дама была не только звездой политики – но и натуральной звездой шоу-бизнеса. Как только поспевала везде и всюду… Последним увлечением королевы был местный аналог шахмат. Она даже устраивала независимые турниры, позволяя рядовым ясеньцам соревноваться с дворянами. И вишенка на торте – возможность схлестнуться в стратегической забаве с самой правительницей. В приватной обстановке, не для публики...
Поведал наш гость и о красивой и деятельной королевской дочурке, принцессе Ярославе Ясеньской. Много было забавных эпизодов с её участием. Офицеры и дворяне беззлобно шутили над яркой, но пока ещё недостаточно опытной в делах политических девчонкой. Событием месяца стало показательное изгнание из Королевского Дома её нового тренера боевых искусств. Оказывается, девочка была не чужда рукопашного боя! Вот только найти нормального наставника ей никак не удавалось. Армейских она уже давно переросла, ей хотелось дальнейшего совершенствования на стыке боя и философии, а какие из вояк философы? Они прежде всего практики, затачивающие тело под самые простые и самые эффективные приёмы. И даже в сложных и многоходовых комбинациях с их участием не было ни грамма философии. Только насквозь практическая цель: убить или покалечить, причём максимально быстро и эффективно. А Ярослава – девочка… Отсюда и все эти забавные казусы… Завершил свой рассказ Волнов на мажорной ноте.
- Леон, вы знаете, я бы тоже хотел взглянуть на одну вашу достопримечательность, - весело подмигнул мужчина, переходя к делам насущным.
- Я весь внимание, Кирилл. С удовольствием покажу вам её.
- Та конструкция, которую не смог просветить сканер. Я бы хотел прикоснуться к голограммам, которые она создаёт. Это возможно?
- Вполне. Но я могу и здесь запустить голограмму звёздного неба…
- Не стоит, право!.. Мне не сложно прогуляться до сферы.
- Понимаете, Кирилл, это несколько интимное место… Я там иногда уединяюсь, чтобы собраться с мыслями…
- И восстановиться после постельных игр, - не преминула «уколоть» Ди, поддержавшая мою игру. - Он такой! Но ему правда помогает.
- Я не разрушу ваше уединённое место, - усмехнулся мужчина. - Уж это-то могу гарантировать. Но взглянуть на него… обязан.
- Ну, как пожелаете. Вы – гость, - с притворным вздохом отвечал я. - Попрошу кого-то из женщин, вас проводят…
Пришлось изображать деланную грусть. Отпив из бокала с вином, я переключился на ножку Эйди, всё ещё пребывающую на моих коленях. Девочка ответила таким же поглаживанием внутренней стороны бедра пальчиками ног. Ещё и Мисель как раз сейчас вышла из воды и стояла, обнажённая, широко раскинув ноги и руки – аккурат по линии осушающего поля. Её волосы парили под действием шквала энергий, по телу сновали миниатюрные смерчики. Кошка довольно щурилась.
Видимо, эта картина стала для офицера последней каплей, потому что он, вместо того чтобы рвануть к сфере, вдруг поднялся и громко провозгласил:
- Я себе не прощу, если не искупаюсь перед уходом из этого дивного места!
И прямо с места, как был, сиганул в воду. Однако вошёл красиво, почти без всплеска – только круги по воде пошли. Валькирии тут же подобрались и с каким-то хищным интересом принялись наблюдать за представлением. Их жадные до откровенной эстетики взгляды ловили каждое движение гостя. Отмечали, как его сильное тело пронзает водную гладь. Как упругие струи воды наплывают, но, столкнувшись с тугими мышцами плеч, позорно бегут прочь, в стороны. Разумеется, я бы предпочёл лишние пару минут понаблюдать за игрой валькирий. Но то – я. Кошки вполне прониклись мощными, разрывающими толщу воды бросками крепко сбитого мужского тела.
Вдоволь налюбовавшись на спину офицера, Сайна порывисто встала. Протянула мне узкую ладонь. Я без слов принял её в свою, и был тут же утащен прочь от бассейна, в ставшую уже нарицательной душевую. Сильное разгорячённое тело рыжей притиснуло меня к стене. В самую душу ворвались пронизывающие своим взглядом ведьмовские глаза.
- Кошак, я буду сегодня охотиться.
- Разве вы не уже?.. - правильно понял я природу вопроса рыжей, поэтому и изогнул брови в напускном недоумении.
- Что ты имеешь в виду?.. - нахмурилась Сай.
- Здесь, в душе. Возможно, на этом же самом месте.
- А… ты об этом. Нет. Он мне только косу заплетал. Так мило вздрагивал, когда кожи касался… Это охота. Здесь всё нужно делать вовремя. Сначала обложить, и только затем рвать.
- Если ты всё для себя решила, зачем тебе я?
- Как зачем? Ты же мой кот! - и уже значительно тише, проникновенней. - Я же знаю, как ты дёргаешься, когда про других мужчин разговор заходит. Не хочу, чтобы ты себе чего-то там надумал… как с косой. Поэтому и говорю обо всём прямо и откровенно.
- Знаешь, Сай, - я поправил сбившийся рыжий локон и грустно так, потерянно, улыбнулся. - Я ожидал чего-то такого от Литы. Ещё от Эйди. Но от тебя – в последнюю очередь. Мне казалось, что между нами… какая-то искра.
- Кошак. Всё так. Ты вообще первый мужчина, о мнении которого я переживаю из-за своей охоты. К кому обратилась, и кого предупредила. До того считала, что это только моё дело… Для меня это крайне серьёзный шаг – держать тебя в курсе своих собственных решений.
- Для меня это странно и необычно звучит…
- Но мы так живём, Кошак. Здесь, в Республике. Мне тоже не слишком приятно, когда ты вместо меня чужих кошек ублажаешь… - и Сай, эта гениальная манипуляторша, поймала мою ладонь и нежно потёрлась об неё щекой, откуда-то снизу заглядывая в глаза.
Мы немного постояли молча. Затем Сайна опять заговорила.
- Я хочу ощутить его в своих когтях, зажатым и беспомощным. Слишком уж он наглый и самоуверенный. Пусть
