Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Историческая проза » Темное солнце - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 119
Перейти на страницу:
слоги, я осознаю, каким гением формулировок он был. Фараон Сузер нанес непоправимый вред одному из умнейших людей того времени.

Утром над рекой разлилось мягкое тепло. Какой-то человечек бежал вдоль берега, принюхиваясь, словно следовал за своим носом в поисках лягушек, несколько уже пойманных им копошились в корзине, которая висела у него на локте. Крылья голубок в небе казались выкроенными из шелка.

Я присоединился к Моисею, следившему за игрой воды. Он схватил меня за руку:

– А теперь, Ноам, открой мне тайну моего рождения.

И я наконец рассказал ему правду: мы с Мерет выловили его в зарослях нильского тростника и передали Неферу, которая мечтала найти достойный способ покончить с ложной беременностью. А затем в еврейском квартале нашли ему кормилицу, Иохаведу.

– Может, я еврей, Ноам?

– Не знаю. Ты можешь иметь множество других корней.

– И все же, что это значит – быть евреем?

Уста, которые будут говорить от имени Моисея, не потребовали долгих поисков. В еврейском квартале жил молодой человек, который притягивал к себе все сердца: он, со своим бархатным взглядом, алыми губами и аккуратно постриженными волосами и бородой, не только обольщал, но и великолепно владел словом, всегда блистательным, порой забавным, а то и волнующим, когда этого совсем не ждали. Он был красноречив, обладал сильным и звучным голосом и ловко артикулировал округлые гласные и четкие согласные. Вдобавок он озаботился усовершенствованием своего дара – быть может, хотел нравиться? Старший сын Иохаведы, первый, кого она родила после службы кормилицей во дворце, звался Аароном[73].

Поскольку они с Моисеем были молочными братьями, Аарон с его хорошо подвешенным языком быстро стал относиться к Моисею как к своему полноценному брату. Теперь Моисей возжелал отправиться к Неферу. Ему было не по себе, он ощущал тревогу, а потому попросил, чтобы я сопровождал его.

С тех пор как Неферу узнала, что ее сын в Мемфисе, она нервничала, опасаясь этой встречи. Когда мы вошли, принцесса отдавала дань вину – прислужницы принесли ей полный кувшин. Завидев нас, Неферу распрямилась. Парадное одеяние, контрастировавшее с ее нервозностью, придавало ей торжественную непреклонность: сестра фараона намеревалась напомнить, что Моисея принимает принцесса, а не просто мать.

Несмотря на самообладание, с которым она всегда держалась на публике, при виде приближающегося к ней рыжего бородатого пастуха глаза Неферу заметались. В поисках юноши, каким ей запомнился сын, принцесса инстинктивно попыталась заглянуть за спину этого мужлана, но обнаружила там лишь Сепфору и меня. Моисей повел себя очень почтительно, он преклонил колено и поблагодарил Неферу за покровительство, а именно за устранение угрозы ареста. По мере того как он выражал ей признательность, Неферу впадала все в большую растерянность: она преодолевала препятствия вовсе не ради этого косматого чужака с непокорной речью, а ради маленького Моисея, жившего при ее дворе. Он-то где? Тут незнакомец представил ей свою супругу. Неферу сочла это очередной нелепостью, призванной дополнить картину. Затем, осознав, что реагирует неправильно, она перешла с оскорбительного тона на любезный и неумело завела бессвязную слащавую беседу.

Для нее это было мучением. Для Моисея тоже. Между ними зияла пропасть, как между львом и страусом. Они не знали, что сказать друг другу, между ними не было ничего общего. Их общее прошлое приобретало характер недоразумения. Бедняжка Неферу! Я понимал глубинную причину ее дурного состояния: до нее наконец-то дошло, что Моисей никогда не был ее сыном. Этого человека со статью патриарха она не хотела, она никогда не хотела его. В глубине своего взбудораженного сознания она ни о чем не сожалела, она делала лучше: поспешно стирала все воспоминания о нем. Она разве что не затолкала этого придурка в корзину, чтобы вернуть его реке и утопить.

Когда фальшивость положения сделалась невыносимой, Неферу сослалась на головную боль. Мы извинились, что побеспокоили ее, и откланялись. На обратном пути Моисей не проронил ни слова – настолько истерзанными были его чувства. К счастью, он отдался во власть утешительного присутствия Сепфоры, которая догадывалась, что мучает ее мужа.

Неферу же – я в этом ничуть не сомневался – тоже нашла утешение у верного наперсника, кувшина с вином…

* * *

Моисей при посредничестве Аарона взялся взывать к умам. Хотя он и поселился в еврейском квартале, обращался он к более широкой аудитории. Не все евреи были рабами, и не все рабы были евреями. Моисей преумножал число своих слушателей: он привлекал барщинных крестьян независимо от того, родились ли они здесь или в другом месте, – в египетском обществе им приходилось трудиться до изнеможения. Процветающие крупные города, такие как Мемфис, Фивы и Аварис, привлекали людей со всех концов страны. Кому-то удавалось обогатиться, другие едва сводили концы с концами. Моисея особенно заботили эти последние, среди коих встречались не только рабы, но также и свободные рабочие, которые формовали кирпич, рыли канавы, пилили камень, плавили медь, обрабатывали порфир, полировали сердолик, надраивали кухонную утварь, занимались стиркой, шили или орошали поля, – вплоть до самых верхних ступеней социальной лестницы.

Моисей умело показывал различие между рабством и порабощением. Рабство – это положение, возникающее в результате войн или похищений. Порабощение – состояние, к которому египетское общество принуждает всякого. Если из рабства можно было освободиться, используя законные способы – к примеру, заплатив за свое освобождение, то от порабощения никто никогда не освобождался.

– Один лишь Бог делает нас свободными, – провозглашал Моисей устами Аарона. – Вера вознаграждает своих слуг, освобождая их от хозяев.

В фараоне он видел виновника порабощения, хотя тот представлял собой лишь его символ, и призывал сменить подчинение фараону на основанное на согласии послушание призыву Бога.

– Что ты предлагаешь? – вопрошали его слушатели.

– Уйти.

– Куда уйти?

– Покинуть Мемфис, вырваться из этой системы. Следует уйти из Египта.

Такова была его навязчивая идея: уйти из Египта. И эта идея постепенно сделалась привлекательной. Помимо евреев, она касалась всякого, кто страдал в мире Сузера: брюнета, блондина, рыжеволосого, седовласого, белых людей и народы Юга, которые, подобно Сепфоре, были чернокожими; мужчин и женщин, придерживавшихся различных верований, пришедших со стороны восхода солнца, из Ливана или от Великого моря.

– Куда, Моисей, куда? Мы не вернемся в пустыню, чтобы подохнуть там.

Старики с искрошившимися позвонками и согбенными спинами высказывали свою неуверенность, сравнивая бесплодные, засушливые, враждебные и смертоносные зоны с тем щедрым оазисом, который был создан Нилом. И все же, поскольку Моисей не просто определял точное направление, а описывал жизнь, избавленную от ига фараона, которое наносило вред телу и укорачивало жизнь, за ним следовали

1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 119
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Эрик-Эмманюэль Шмитт»: