– Это я не достоин внимания Артемиды? – изумился Герострат. – Нет, это она недостойна моего почтения!

Служитель, прикрывая в ужасе свои уши, завопил:

– Уймись, осквернитель слуха! Не испытывай долготерпеливую богиню! Она судит людей по делам, выбирает лучших. Значит, она не увидела в тебе верного почитателя божественного культа. Терпение – наша одежда, которой нет износу! Оденься в терпение! Продолжай любить богиню, её внимание требует терпения. Делами своими прославь имя богини и свое имя. У тебя есть глаза, а ты божественный свет не видишь! Прозрей, пока не поздно!

Герострат, опустив в печали всклокоченную голову, не стал слушать дальнейшие причитания. Повернулся прочь, оставив испуганного жреца в великом огорчении.

Ночь зла

После короткого вечера ночь почти мгновенно сошла на Эфес. Совсем недавно на небесных пастбищах паслись отары вечерних облачков, как вдруг укрылись они по своим загонам, уступив место печальному сумраку. Хозяйка Черного Света, богиня Геката, завладела небом, морем, землёй, поселениями людей…

Город затих в ожидании сна. Сгустившийся мрак заставил жителей Эфеса отложить на завтра неоконченные дела и после недолгого скучного вечера в кругу семьи крепко заснуть. В ночную стражу вступили солдаты: они стерегли город, отгоняя Гекату мятущимся пламенем смоляных факелов. Быстро устанавливалась глухая тишина, прерываемая громкоголосыми трещотками невидимых цикад. Если б не эти говорливые создания, скрывающиеся в гуще кипарисов, черный город представлялся бы мёртвым…

Человек крался по спящим улицам, как вор, в руках факел, остро пахнущий кедровой смолой; такие прихватывают с собой запоздалые прохожие. Но факел не горел – человек, наверно, не хотел привлекать внимание стражников. Если по пути кто из случайных прохожих приближался к нему, человек ловко уклонялся, прятался в стенные ниши и портики, чтобы поторопиться дальше, подгоняемый ожесточением в сердце.

В кромешной тьме безлунной ночи проявилась матово белеющая колоннада храма. Человек знал здесь каждую ступень, выбоины и трещинки в них. Лишь бы никто не встретился! Да и кому здесь в эту пору быть, кроме беспечных храмовых караульных! Приставленные стеречь храмовые ценности, они коротали беззаботную службу в укромном закутке.

Человек бесшумно проскользнул вовнутрь храма, добрался до помещения, где находилась статуя богини. Её священное жилище…

В большой напольной чаше осторожно метался неугасимый пламень. Человек поднёс принесённый факел и стал заворожённо наблюдать, как разгорался огонь. Вначале появились дымные язычки, потом уже неспешно язычки пламени. Разгоревшись, факел пускал на пол горящие нити. Достигая каменных плит пола, они с глухим шлепком угасали, деловито разбрызгивая по сторонам живородящие искорки.

Человек с пылающим факелом приблизился к статуе, вглядываясь вверх. Он пытался угадать настроение богини. Но Артемида горделиво возвышалась над смертным богохульником, оставаясь невозмутимой, недосягаемой. В гулкой тишине прозвучал дрожащий голос ночного гостя:

– Артемида, я спрашиваю тебя, почему ты не подарила мне счастье? Я так верил тебе!

Ответа не было…

Глава 20. Наследник македонского престола

Ночь после прогулки в саду и обряда магического очищения для Олимпиады прошла спокойно, а с утра началось… Появились новые ощущения: внизу живота нарастали тянущие боли, в ногах возникла скованность, в голове – смятение от суматошных мыслей: «Как ЭТО случится? Вот-вот со мной что-то произойдёт! Я не умру?..» Тугим обручем сковало поясницу, дыхание затруднилось, воздуха не хватало… Олимпиада крикнула служанке:

– Зови Беренику!

Повитуха только-только прилегла в своей комнатушке, устав от бдения. Появилась, испуганная. Олимпиада встретила упрёками:

– Где ты ходишь? У меня началось!

– Э, моя дорогая, так не бывает! – хихикнула повитуха, вскидывая руки. – Рано ещё.

Обняла, гладила плечи, живот. Успокоила. Олимпиада прислушалась – действительно, отпустило…

Скоро подоспело время испытаний и боли. Отпустило. Опять боль! Невыносимая! Несносная! Невозможная! Бо-о-о-ль!

– Потерпи, милая, потерпи, сколько сможешь, но терпи. Скоро, скоро всё образуется, – уговаривала Береника. – Родишь – и всё разом пройдёт.

Заставила встать и ходить. Олимпиада тяжело ходила по кругу, время от времени подвывая, держась за спину…

– Когда-нибудь это закончится? – жаловалась. – Нет! Я не справлюсь, я лопну, так сильно меня давит!

Мучения продолжались ещё некоторое время, а когда боль отступала, Олимпиада в изнеможении провалилась в забытьё…

Пожар

Человек с пылающим факелом приблизился к статуе, вглядываясь вверх. Он пытался угадать настроение богини. Но Артемида горделиво возвышалась над смертным богохульником, оставаясь невозмутимой, недосягаемая. В гулкой тишине прозвучал дрожащий голос ночного гостя:

– Артемида, я спрашиваю тебя, почему ты не подарила мне счастье? Я так верил тебе!

Ответа не было… Но человеку показалось, что на лице богини отразилось подобие улыбки – уголками губ… Он поднял факел повыше. Артемида молчала, сохраняя величие, как и подобает богине. Человек подумал: возможно, её просто нет сейчас в храме? Она ушла по своим делам, оставив здесь своё обличие? Чтобы убедиться, человек залез на постамент. Огненные блики заметались, высвечивая лицо статуи, грудь и короткую одежду, лук с колчаном стрел. «Артемида, ты заволновалась!» – удивлённо вскричал человек и, чтобы лучше рассмотреть, понёс факел ещё ближе к статуе. Неожиданно загорелась какая-то вещица, возможно, дарственная ткань на теле статуи. Огонь жадно зацепился за жертву – стало светлее. В мятущихся бликах света Артемида явно ухмылялась в лицо ночному гостю, это он заметил. «Нет для меня Артемиды! – вскричал человек. – Нет для меня богов, потому что я сам бог!» Он уже ни в чём не сомневался. Решительным жестом сунул факел под шерстяной полог, висевший рядом со статуей. Огонь резво начал пожирать его. «Ага! Вот теперь я хорошо вижу тебя, Артемида! Слышишь, я не хочу больше знать тебя!»

Не таясь, человек громко рассмеялся, бросил горящий факел на пол у ног статуи и заспешил прочь.

За спиной послышался легкий хлопок. Человек обернулся и увидел, что огонь с полога перекинулся дальше, поглощая жадными пламенными скачками доступное пространство. Человеку показалось, что лицо Артемиды скривилось от ужаса… В голове у него мелькнуло: «О, что я наделал!» Он кинулся к горящему пологу, дернул, пытаясь помешать огню, но тут послышались встревоженные крики. Он кинулся бежать.

На виду у обезумевших от страха стражников пламя, будто резвясь, устремилось вверх, жадно лизнуло лицо статуи богини. Затем пламя перекинулось на массивные деревянные двери, скрывающие сокровищницу. Чадно вспыхнули лужи жертвенного масла, годами впитывавшегося в каменные плиты пола. В воздухе жарко задышали и заметались чёрные дымные демоны. Люди едва спаслись, выбежав наружу.

Огромные жаркие языки наперегонки лизали деревянные перегородки и стены, облицованные мраморными плитами. Камень со звонким треском лопался,