Шрифт:
Закладка:
Наш единодушный рев «За Артура!» прозвучал для саксов страшнее смерти. Я метнул еще один дротик и обнажил меч, пылающий белым светом.
Мое обычное боевое безумие почему-то так и не пришло, но сегодня я в нем не нуждался. Цинкалед встал на дыбы, ударив копытами в щиты, а я склонился в седле и ударил сверху вниз. Задержись мы хоть на миг, атака сорвалась бы, но саксы были напуганы и растеряны. В итоге они не удержали строй. Мы убивали врагов без счета, пока проносились через их ряды. Мы срывали факела и метали их в шатры, перерубали растяжки шатров, оставляя позади хаос и разрушения. Прошло всего несколько секунд, а мы уже скрылись в лесу и лишь несколько копий полетели нам вдогонку, да и те бесполезно упали на землю.
Артур остановил отряд и громко крикнул: «Отлично сделано!». Позади небо наливалось предрассветной бледностью, а впереди — нелегкий путь домой.
Глава шестнадцатая
Я не сразу смог сообщить Артуру о своем решении уйти. В бою меня ранили в ногу, рана усугубилась двадцатью милями скачки. Ничего не поделаешь. Мы не боялись преследования, ведь у саксов нет лошадей. К тому же им хватит дел после нашего налета, а еще надо собирать и возвращать угнанный ранее у них же скот. И все равно пришлось остановиться, чтобы дать коням отдохнуть. Подыскать такое место для большого отряда удалось не сразу. Пришлось ехать на северо-запад, почти до самого вала, и только там, на землях клана Огирфан мы остановились. Глава клана, высокий чернобородый мужчина, известен в тех краях немалым богатством, но более — происхождением. Он еще сохранил римский титул. Саксов он опасался и мечтал о восстановлении империи. Так что приняли нас здесь хорошо, а Артура приветствовали, как избавителя. Хозяин взял на себя заботу о раненых. Меня это порадовало. От большой кровопотери я ослабел и только что не терял сознание. Агравейн и Бедивер отнесли меня в коровник — единственное строение, подходящее для больных, и там я все-таки упал в обморок. Мне пришлось остаться здесь на неделю с лишним — в первые несколько дней меня трепала лихорадка. От этого времени в памяти не осталось ничего. Когда я немного окреп, мне сказали, что Артур и Братство ушли. Несмотря на то, что отряд поредел, невозможно было не воспользоваться ситуацией.
Как и предсказывал Артур, репутация Элдвульфа после нашего прорыва серьезно пострадала. Саксы не могли взять в толк, как мог такой опытный король, как Элдвульф, располагая численным превосходством, зная о наших планах, все же упустить Верховного Короля. Теперь его корили Осса из Дейры, собственные приближенные, его подданные, особенно те, кто пострадал от нашего нападения раньше. Многие вассалы ушли, серьезно ослабив силы Элдвульфа. Уборка урожая походила к концу, и люди Оссы также хотели вернуться к своим хозяйствам, а сам Осса, разругавшись с Элдвульфом, засел у себя в крепости. У короля Берниции остался только его собственный отряд, да и то неполный, так что и ему пришлось отойти в свою крепость на зиму. Таким образом, большие территории остались совершенно беззащитными. Артур напал на Берницию, словно в стране вообще не было короля. Он уничтожил новые фермы на границе, забрал зерно и скот, обеспечив Братство припасами, по крайней мере, на год. Он щедро одаривал воинов, и многие из них остались при Верховном Короле.
Я же все это время пробыл на попечении Огирфана. Выздоровление затянулось почти на месяц. Однако время, проведенное на ферме, никак нельзя было назвать неприятным. Земли Огирфана протянулись вдоль самого Вала, служившего прекрасным рубежом с одной стороны. Мимо дома бежал быстрый ручей. Он орошал пастбища. На юге земля повышалась, лесистые долины и поросшие вереском холмы подходили к подножию гор. Огирфан оказался сильным, образованным человеком, расположенным к людям Верховного Короля. Он даже не стал возражать против размера дани, которую требовал Артур. Узнав, что от него требуется, он улыбнулся, покачал головой и сказал, что Пендрагон забирает несколько коров, а саксы отняли бы всех. Конечно, так и было бы, но такая рассудительность редко встречалась среди тех, кто платил дань. Пребывание у Огирфана заметно скрашивала его старшая дочь, Гвинвифар. Я практически не общался с жещинами с тех пор, как оставил дом. Наверное, побаивался, считая всех их подобными моей матери. Гвинвифар заставила меня резко изменить мнение. Она помогла лечить мою рану, и прекрасно управлялась вместе с отцом с хозяйством. Она выказывала немалую силу воли, без содрогания помогая лекарю Гриффидду в его работе, но в то же время по-девчоночьи боялась бури или радовалась птичьему пению. Она оказалась постарше меня года на четыре. Густые темно-рыжие волнистые волосы красиво сочетались с веселыми карими глазами. Врожденная грация и какое-то внутреннее тепло привлекали внимание, и тогда становилась заметной неброская красота. Она много читала, даже больше отца, и это развило и углубило ее ум. Как женщина она меня не привлекала, но общение с ней растопило во мне превратное представление о женщинах, казалось, навсегда замороженное леди Моргаузой.
Да, на ферме мне жилось хорошо, однако не терпелось уйти. Не хватало привычной тяжести Каледвэлча на поясе, свое копье я давно привел в порядок. Цинкалед, король среди табунов Огирфана, по утрам любил промчаться вдоль Вала, задрав хвост и пуская струи пара из ноздрей. Он тоже хотел уйти, неважно, на юг, или на север, лишь бы снова оказаться в пути. Так что наши с ним стремления совпадали.
Наконец, в начале декабря я посчитал, что нога моя достаточно зажила, в конце концов, я же не собирался идти пешком. Так что однажды оседлал Цинкаледа, перекинул щит через плечо и вставил копье в ременную петлю. Большинство других раненых воинов ушли еще раньше, и Гриффидд ушел с ними; немногие оставались дожидаться окончательного выздоровления. Холодный ветер задувал через Вал с севера. Он нес с собой мелкий колючий снег. Не лучшее время для странствий. Но путь мне предстоял не такой уж большой: сначала на восток, чтобы известить Артура о моем решении, а потом — на запад,
