– В первый раз он мог спохватиться в последний момент и замотать, чем попало, куском носового платка, например, – это менталист предположил. – Так, на всякий случай. Возможно, попытка утопить лорда Эйдериана была спонтанной. А в этот раз ему нужно было контактировать и с его отчимом, и с теми двумя.

– Молесом и Виртоком, – подсказала я и, пользуясь тем, что меня пока из прошлого не выдернули, попыталась немного поиграть с иллюзией.

Но оказалось, не так-то это просто. Хотя я и могла управлять картинкой по всякому, сама эта картинка оказалась неизменной, я видела лишь то, на что смотрела в то время, в которое вернулась, оглянуться или поднять взгляд я не могла. Это Эйдер от скуки рассматривал стрекоз, птичек, облака, течение реки, ему было из чего выбирать. А у меня выбора не было, я видела лишь небольшой пятачок, освещённый светом костра. Где либо разговаривали, либо избивали Эйдера – смотреть на это лишний раз мне точно не хотелось.

В итоге я сосредоточилась на костре – немножко понаблюдала, как угли превращаются обратно в ветки, но это и всё. Когда мужчины закончили короткое рассуждение о том, что и утопитель, и похититель, скорее всего один и тот же человек, я попросила:

– Возвращайте меня, больше я помочь ничем не могу.

– Ты уже очень помогла, – уверил меня Вандерик, вынимая из кресла и снова пристраивая у себя на коленях, совершенно не стесняясь окружающих.

Впрочем, то, что я умудряюсь успокаивать своего дракона – и, похоже, не только ящеркой, – окружающим было известно, так что, никто на это явное нарушение правил приличия внимания не обратил. Даже Эйдер, глядя на нас, ушами уже не пламенел. Ну и хорошо, мне тоже на коленях моего дракона очень даже уютно, и лишаться этого удовольствия совсем не хочется.

Да и не придётся.

Маркиз и менталист распрощались и ушли. Провожая их, мы обнаружили, что Луки уже проснулся, но вставать не стал, а младшие до сих пор спокойно сопят на своём диванчике. Наверное, Луки проснулся от голосов, потому что, было ещё совсем рано, а он полночи не спал.

Вандерик предложил ему спать дальше, поскольку школа на сегодня отменялась. Собственно, отменялась она не только на сегодня, а до тех пор, пока убийца не будет окончательно разоблачён – а мой дракон явно очень надеялся, что это окажется не один из двух его, ныне живущих сыновей, хотя надежда была совсем слабой, но пока старшие братья Эйдера не допрошены, она у него оставалась. В общем, пока не появится определённость – мы все так и останемся запертыми в апартаментах герцога. Для нашей же безопасности.

А сам он останется с нами. Хотя бы потому, что никто, кроме него, не сможет открыть дверь для тех, кто принесёт нам еду. И проверять эту еду он тоже намерен сам. Ещё одного покушения на любого из тех, кто ему дорог, мой дракон, по его заявлению, не допустит.

В общем, Луки решил спать дальше, как и любой ребёнок, порадовавшись, что в школу идти не надо. Лорд Корбед расположился в своём кабинете, чтобы держать связь с подчинёнными и быть в курсе расследования – ну и ещё какими-то бумагами обложился, с его титулом и работой они, наверное, никогда не кончаются, – а мы с Эйдером устроились в огромной гардеробной дракона.

Пересмотрев кучу одежды, мальчик выбрал ту, которую хотел бы сам носить. Я откопала среди выкроек те, что были подходящего размера – разница была в мелких деталях, а основной силуэт подходил практически подо все модели. Потом мы порылись в тканях и рулонах отделки, которые нам принесли: слуги, под руководством экономки – до дверей апартаментов, а дальше мой дракон – магией. Выбрали подходящую ткань, и я начала творить.

И снова с удивлением поняла, что моя магия выросла в несколько раз – точнее сказать было сложно, но на парадный камзол, пусть и с относительно скромной отделкой, зато с роскошной вышивкой, у меня ушло меньше времени, чем прежде – на простую, без всяких украшений, рубашечку для Луки.

Узнать бы, с чем это связано. Может, лорд Питаэл что-нибудь откопает в своих древних книгах? Но не сейчас. Сегодня я лишь порадуюсь этому. К тому времени, как проснулись младшие дети и присоединились к нам, у Эйдера был уже пусть и не полный гардероб, но на первое время он был одет с ног до головы.

После того, как дети умылись – в уборной самого герцога, это сколько же было впечатлений! – и мы все позавтракали, я продолжила обшивать теперь уже четверых детей, а заодно и себя. Забавы хватило на весь день, ребятишки веселились, подбирая цвета и отделку для обновок, роясь в кучах лоскутов, лент, тесьмы и кружев, разыгравшись, напяливали на себя камзолы герцога, но я особо не переживала – бытовой я маг, или кто? Долго ли мне всё здесь в порядок привести? А детям тяжело сидеть в четырёх стенах, особенно когда они привыкли по полдня проводить на свежем воздухе.

После обеда Вандерик принёс нам книгу по истории зарождения драконьей империи, и Эйдер с Луки по очереди читали её вслух, а младшие слушали, как волшебную сказку. А я, повозившись с выкройками первых вещей, сейчас вовсю создавала всё новые и новые вещи для ребятишек, для себя – и парадные наряды, и повседневные, – а заодно, как и планировала, нашила своему дракону рубашек. Камзолы и брюки пусть сам себе заказывает, примерка там всё же не помешает, а вот рубашки я просто скопировала с тех, что у него были.

И не то, чтобы он так уж нуждался в обновках, если честно, мне показалось, что вещей у дракона даже слишком много. Но уж очень мне хотелось что-то сделать для него самой. Своими руками, точнее – своей магией.

Так у нас день и прошёл. Мы не обсуждали с детьми случившееся, они приняли как данность, что нужно сидеть здесь, в безопасности, пока дознаватели ловят тех, кто взорвал комнату Эйдера. Про Пумелу мы им тоже ничего пока не рассказывали – зачем детям это знать? Может, потом, позже.

А пока я шила, дети читали, играли, младшие даже немного позанимались счётом. Сладости тоже вниманием обделены не были. В общем, день в целом прошёл спокойно. Но когда дети уже улеглись по своим диванчикам, а мы с Вандериком ушли в спальню, переговорный артефакт вновь ожил и заговорил голосом маркиза Рэйфонда:

– Дэр, у нас новости. Мы вычислили второго сообщника. Думаю, ты захочешь присутствовать при его допросе лично.