Примерно так же сложно, как и провода в моем мозгу, говорящие мне, что я должен преследовать Елену, несмотря на все, что было до этого момента.

— Дай мне секунду, — бормочет Софи в трубку. Я внимательно слушаю ее шаги, когда она снова открывает дверь. — Лиам, убедись, что в моем кофе есть мартини.

— Так рано? — микрофон телефона улавливает его голос.

— Джакс, как ты думаешь, мне нужен алкоголь для этого разговора?

В ответ на мое подтверждающее бормотание она выпроваживает Лиама за дверь их номера.

— Итак, расскажи мне, что происходит.

Поклявшись Софи хранить тайну, я рассказываю обо всем, что произошло до этого момента. К концу разговора она рыдает в трубку, ее печаль совпадает с тем, что чувствую я.

— Почему я? Почему я первая, кому ты рассказала?

— Потому что я отчаянно нуждаюсь в женском совете о том, как правильно извиниться за что-то неосторожное.

— Но это не тот совет, который я хочу тебе дать. — Она фыркнула.

— Как бы я ни ценила твой совет, я не могу дать Елене больше, чем это. Поэтому, пожалуйста, помоги мне придумать, что сказать, — шепчу я, смирившись с ситуацией.

— Ладно, сначала ты должна извиниться за свою пьяную исповедь. — Продолжает Софи, давая мне список инструкций.

После того, как я напечатал то, что Софи считает самым идеальным сообщением, я нажал кнопку «Отправить», не сомневаясь в себе.

Джакс: Сказать «прости» никогда не будет достаточно хорошо, но я все равно хочу это сказать. Прости, что позвонил тебе, потому что я слишком слаб, чтобы оставаться вдали от тебя дольше двух недель. Прости, что заслужил твое доверие и разрушил его своими решениями. Прости, что разбил твое сердце, когда ты доверилась мне, чтобы я защитил тебя и его. Прости, что я был эгоистом, надеясь, что мы влюбимся друг в друга, а когда все стало трудно, я порвал с этим. И больше всего я прошу прощения за то, что не был тем мужчиной, которого ты заслуживаешь, но все равно хотел бы им быть.

Софи кладет трубку, заверив меня, что не расскажет Лиаму о моем секрете.

Проходят минуты без ответа. Я пытаюсь занять себя тренировками и просмотром видеозаписей перед гонкой, но моя неуверенность и беспокойство растут по мере того, как проходит время.

Мой телефон пищит, и я бросаюсь за ним, опрокидывая при этом ноутбук.

— Черт.

На моем телефоне загорается сообщение от человека, от которого я не ожидал его получить.

Элиас: Если тебе дороги твои пальцы, не пиши больше Елене. Chinga tu madre, pendejo. (прим. пер. Трахни свою мать, придурок.)

Осознание, которое я не хотел принимать, обрушивается на меня, разрушая последнюю надежду на то, что Елена когда-нибудь простит меня.

— Привет, засранец. Удачи тебе сегодня. Я все еще зол на тебя, но надеюсь, что ты займешь первое место. — Калеб закатывает глаза на камеру FaceTime.

Команда пит-лейн игнорирует меня, пока я прислоняюсь к своему болиду, постукивая по своему тренажеру.

— Спасибо за приятные слова. Я тоже тебя люблю, приятель.

— Если твоя любовь хоть немного похожа на ту, что ты испытывал к Елене, мне придется пройти мимо. — Калеб превращает свои слова в пули, пробивая мою тщательно выстроенную броню.

— Что ты знаешь о любви?

— Достаточно, чтобы понять, что ты облажался.

— Ты собираешься говорить мне то же самое перед каждым отборочным туром?

— Если это то, что нужно, чтобы ты вытащил голову из задницы, то я только «за».

Мои глаза переходят с экрана на Элиаса, который хмуро смотрит на меня с другой стороны гаража.

— Хорошо, что у меня осталась только пара отборочных туров. Я не могу представить свою жизнь без твоего веселого настроя.

— Вот что ты получишь за то, что разбил сердце Елены. Что я тебе сказал?

— Я ответила на твой звонок не для того, чтобы ты читал мне нотации, — огрызаюсь я, изнемогая от усталости. Чувство вины и так мешает мне функционировать каждый день, так что последнее, что мне нужно, это чтобы шестнадцатилетний ребенок учил меня тому, что он знает о любви.

— Нет, ты ответил, чтобы облегчить свою вину. Я не такой, как платная помощь, которая тебя окружает. Я собираюсь обличить тебя в твоем дерьме.

— Во что бы то ни стало, обличи меня.

— Тебе нужно бегать за своей девчонкой. Прошло уже три недели. Чего ты ждешь?

Чудо звучит немного религиозно, на мой вкус, поэтому я держу себя в руках.

— Иногда у людей ничего не получается.

— Ну, эти люди — идиоты вроде тебя, которые разрушили свои отношения из-за ошибки.

— Я сделал все возможное, чтобы исправить свои ошибки и позаботиться о ней.

— Подожди, что? — Калеб подозрительно посмотрел на меня.

Черт.

— Я постарался исправить свои ошибки с Маккой.

— Как ты убедился, что о ней позаботятся?

— О чем ты говоришь? — гладко, Джакс.

— Ладно, приятель, химиотерапия, может, и отстой, но она не убивает клетки моего мозга. Ты сказал, что сделал все возможное, чтобы убедиться, что о ней позаботятся.

Член экипажа машет мне рукой.

— Мне пора идти. Они зовут меня готовиться.

— Не заставляй меня действовать по принципу 007 и докапываться до того, что ты скрываешь.

Мой смех выходит принужденным.

— Ладно, Джеймс Бонд. Я не знаю, какие лекарства они тебе дают, но твои галлюцинации просто одуряющие.

Калеб сужает на меня глаза.

— Удачи тебе сегодня, пока. — Он вешает трубку, не дав мне попрощаться.

Черт. Ради его и моего блага, надеюсь, он не будет копаться в этом.

Я не могу допустить, чтобы до Елены дошли новости о том, что я стоял за ее недавними возможностями.

Элиас пугает меня до смерти, когда я выхожу с пит-лейн.

— Черт. Ты что, любишь прятаться в поворотах?

Его хмурый взгляд подергивается.

— Ты меня поймал. Я ждал подходящего момента, чтобы наброситься на тебя.

— Если ты хочешь еще поиздеваться надо мной из-за Елены, оставь это. У меня был дерьмовый день. — После разговора с Калебом все полетело к чертям. Я как-то справился с паникой, прежде чем она стала чем-то опасным, но это ухудшило мою работоспособность.

— Вообще-то, я хотела поблагодарить тебя.

Я сделала паузу.

— Что ты имеешь в виду?

Элиас прислонился к стене.

— Елена рассказала мне, как Коннор предложил ей смехотворную сумму денег за весь ущерб, который ты нанес.

Я пожимаю плечами.

— Это здорово. По крайней мере, она получила вознаграждение за мою задницу. — Мое тело приходит