(Примечание: «Исповедник с чашей кристально чистой воды» - имеется в виду обычай, по которому после исповеди священник подносит исповедовавшемуся чашу с водой, как знак того, что он очистился.)

Он помолчал и снова посмотрел куда-то вдаль.

– Так вот, я хотел тебе рассказать, что моя жизнь с детства была непростой. Да были в ней и настоящие друзья и счастливые моменты и простая рутина, но были и пот, боль, испытания. Так нас воспитывали и готовили. По специальности, которой меня целенаправленно обучали, я начал работать где-то с двенадцати лет. Так что война и шпионаж на благо своего королевства не стали для меня каким-то диким потрясением, однако, заставили еще больше ценить все то немногое, и немногих, что у меня были.

Тогда твоя «смерть» стала для меня потрясением, некоей вехой, которыми я отмечаю собственную жизнь… - Он снова на меня взглянул и было в этом взгляде что-то такое, что трогало до глубины души. Однако, он  прикрыл глаза, а потом уставился на свои сомкнутые руки. – Потом была служба. За пять лет чего только не было! Трижды я попадал в плен. В первый раз удалось бежать самому, во второй по удачному стечению обстоятельств меня отбили свои, а в третий… В третий раз я попался уже в самом конце войны и меня обменяли по мирному соглашению. – Сольгер умолк, явно погружаясь в воспоминания.

- И тебя ни в чем не подозревали? – Наконец, решилась спросить я. Припоминая тяжелый опыт Саргайла, в невиновность которого не поверили свои же товарищи.

- В чем? – Не понял он.

- Ну, ты же попадал в плен, может тебя там пере вербовали или ты выдал какую-нибудь важную информацию…

Лицо мужчины как-то враз потемнело , а скулы заострились.

- Ты думаешь, я смог бы на такое пойти?

- Нет! Что ты! – Поспешила я загладить свою оплошность. – Я никогда бы так о тебе не подумала! Поверь!

- Тогда откуда такие мысли? – Остро глянув на меня, спросил он.

- Не знаю, помнишь ли ты Саргайла, с которым недолгое время служил в Шалеме. – Дождавшись его отрицательного кивка, я продолжила. – Не важно. Так вот, ему не повезло. И после того, как ему удалось бежать из оккупированного Шалема, его приняли за шпиона. Вот. Так что я совершенно не имела  в виду ничего плохого. Честное слово!

Глаза Сольгера как-то странно сощурились и он спросил:

- А случайно, конечно, совершенно случайно, ты не  была причастна к этому побегу и вообще к сокрытию этого самого Саргайла?

Я прикусила нижнюю губу, виновато на него глянула и пожала плечами. Сольгер же на это  расхохотался.

- Ой, узнаю свою Лейлу! – Наконец, немного успокоился он.

А мне почему-то стало безумно приятно от этого «моя Лейла».

- И нет, меня ни в чем таком не обвиняли. Предательство с моей стороны, как и со стороны любого одаренного присягнувшего короне, просто невозможно.

- Почему? – Заинтересовалась я.

- Ммм. Лейла, я не могу тебе ничего сказать. Просто физически не могу. Пойми! Просто знай, что это невозможно.

А я вдруг вспомнила очень похожий разговор с профессором, когда он точно также сказал, что физически не может рассказать мне причин, которые заставляют одаренных быть верными тому королю, у которого они будут служить. Тогда же прозвучала слова о том, что клятвы никто не отменял. Только вот, что же это за клятвы такие, что о них нельзя даже упоминать? Кстати, профессор обещал, что я об этом узнаю во время своего обучения, однако, время проходит, а никакого намека на эти сведения я так и не получила. Поэтому, поставив в голове галочку, что нужно поговорить об этом с профом я задала другой интересующий меня вопрос.

- А когда ты получил ранение?

- А! – Махнул он рукой. – Это мне мои последние тюремщики удружили. Ребята посчитали, что я слишком легко отделался, поэтому перед отправкой в Фаргоцию хорошенько отделали меня сами. – И на грани слышимости добавил. – Шакалы.

- А что у тебя с ногой? – Решила уточнить я.

- Простой перелом… двойной. – Просто ответил он.

- Тебе делали шину? Как срастается кость? – Забеспокоилась я.

- Делали. Все мне делали, Лейла. Не беспокойся. Меня осматривал очень хороший лекарь. – А потом добавил, снова беря мою руку в свои ладони. – Но с тобой в лекарском деле все равно никто не сравнится, как и во многом другом.

Я уже говорила, что он льстец? Но все равно мне было очень приятно.

- Я, конечно, польщена, что ты такого высокого мнения о моих способностях, однако, не стоит их так безбожно завышать. – Улыбнулась я в ответ.

А дальше мы просто болтали о жизни и о всякой ерунде. Ночь давно перевалила за полночь, а мы все никак не могли расстаться и покинуть это прекрасное место, в которое превратился мир моего Дара.