жизнь?

Нет, невозможно!

Выходит, отец прав – выбор у него невелик…

«И что же, мне придётся жениться на шлюхе, делить её с собственным отцом и растить чужих детей, а Анька будет наслаждаться жизнью? – злостью полыхнуло в голове. – Если бы не её взбрык, если бы она не сбежала в Питер, то я не остался бы у разбитого корыта. Да, женился бы на Таловой, но Анна и Миша остались бы со мной. А так мою женщину будет ласкать другой, другой будет растить моего сына!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Я не требую от тебя невозможного, - произнёс Андрей Горин. – Вам придётся сохранять видимость семьи, но и только. То есть, обязательно совместное проживание, но комнаты у вас будут раздельные. Ты храпишь, Олёнушка не высыпается – это понятная для всех причина. Несколько раз в году станете появляться вдвоём. Например, сходите вместе на какой-нибудь приём, посетите пару-тройку ресторанов, заглянете к кому-нибудь из нашего круга в гости или на детский праздник, посетите бутики и ювелирный. Слетаете в Европу – в самолёте рядом, а дальше достаточно будет нескольких совместных фото, сам же отдых проведёте по отдельности.

В остальное время будешь вести привычный образ жизни, ни в чём себя не ограничивая. И сможешь завести себе хоть десять любовниц, главное, их не афишируй.

- Я согласен, - глухо произнёс Егор.

- Отлично! Подпиши, и мы, наконец, уйдём отсюда, - Горин-старший открыл портфель, вытащил из него папку и ручку.

Огляделся, поморщившись.

– Тут и положить некуда. Вот, на портфеле подписывай.

- Что это? – насторожился сын.

- Мои гарантии, - ответил отец, – что, стоит тебя вытащить, и ты тут же не возьмёшь свои слова обратно.

- Но…, - Егор открыл первый документ, затем второй и в изумлении поднял глаза. – Если я это подпишу, то стану нищим бомжом!

- Не совсем, - меланхолично заметил родитель. – Да, юридически все твои активы, недвижимость, счета и прочее имущество перейдут ко мне, но ты по-прежнему будешь всем этим пользоваться. Правда с небольшими ограничениями. Например, ты сможешь покупать драгоценности для своих женщин, но снять крупную сумму наличкой или перевести её на другой счёт у тебя не получится. Серьёзные траты будешь согласовывать со мной, и это для твоего же блага! Я не хочу, чтобы по глупости или из-за детских обид ты решил взять реванш, и окончательно испортил себе жизнь. Не будет у тебя свободных, неподотчётных денег – не будет и соблазна нарушить наш уговор. Подписывай!

И Егор, мысленно пожелав отцу гореть в аду, пообещал себе, что всё равно найдёт способ со всеми поквитаться. А потом стиснул зубы и поставил подписи.

Горин-старший внимательно проверил все документы, убедился, что сын ни одной подписи не пропустил, и аккуратно сложил бумаги обратно в папку.

- Так, всё верно. Переодевайся.

С этими словами он извлёк из второго отделения портфеля пакет с вещами и буквально всучил его Егору в руки.

- Зачем? – тот машинально ком схватил, но выполнять приказ не торопился.

- Затем, что я не собираюсь пускать тебя в свою машину в пропахших камерой тряпках, - ответил родитель. – Неизвестно, что ты мог здесь подцепить. Снимай всё до нитки и надевай чистое.

- Помыться бы для начала…

- Позже помоешься, - отрезал Горин-старший. – Сначала отвезу тебя в городскую квартиру, там примешь душ и ещё раз переоденешься – уже в нормальную одежду, а эту тоже на выброс. У нас дома младенец, если ты не забыл.

- Забудешь тут, - буркнул Егор, принимаясь за дело.

После переодевания минут двадцать ушло на улаживание формальностей, и наконец, он был свободен.

«Причём, в прямом и переносном смысле, - горько усмехнулся про себя Егор. – Теперь я ничем не связан. И даже эти штаны мне не принадлежат. Можно сказать – гол, как сокол!»

- В машину, - сердито понукнул его отец. – У меня много дел, но вместо того, чтобы ими заниматься, я вынужден подтирать тебе сопли.

Домой они добрались уже к обеду.

- Егорушка!

Мать выскочила им навстречу.

- Ребёнок с кем? – сердито одёрнул её отец.

- С няней, - ответила та. – Егорушка, Агата так подросла! Уже пытается переворачиваться! Да-да, я сама удивлена, но так и есть! Удивительная девочка! Ты, наверное, очень по ней соскучился? Идём, она сейчас как раз не спит.

- Погоди, мать, - остановил её Горин-старший. – Гошка только из поездки вернулся, с тяжёлых переговоров. Его надо в баньке попарить, потом накормить и спать уложить.

- В баньке? Что ж ты не сказал раньше, я бы давно приказала запустить сауну, - всплеснула руками Римма Евгеньевна. – Егорушка, хоть удачные переговоры были?

- Удачные, - буркнул тот и отстранился. – Мам, я правда очень устал. Извини, поем у себя.

Хотелось вывалить на неё всю правду, накричать на отца, разбить что-то… Хоть вон ту вазу. Или сорвать картину со стены и надеть её ему на голову.

Отец так гордится своей коллекцией! И хоть она, по меркам знатоков, невелика, зато в ней присутствуют только подлинники. А некоторые картины стоят целое состояние.

«Интересно, как он будет выглядеть с хомутом на шее из картины какого-нибудь..., - Егор покопался в памяти, выискивая имена художников, – Шагала? Если отнять у папаши одну из его дорогостоящих игрушек, он поймёт, как несправедливо поступил с родным сыном? Пожалеет, что сотворил с моей жизнью? И не просто пожалеет, а захочет ли всё исправить?»

И сам себе ответил – нет, только ещё больше разозлится. Со всеми из этого вытекающими…

Но если на какое-то время стать послушным, если убедить отца, что сын смирился, принял свою участь, то…

Появится шанс если не исправить, то хотя бы поквитаться!

Горин-младший послал матери кривую улыбку и поднялся в комнаты. Туда, где жил, пока не женился и не обзавёлся собственной недвижимостью.

Вошёл, огляделся