К счастью, Адам оказался полностью одет… Однако из ванной вывалился Стоун в одном полотенце! Он резко затормозил, вытаращился и проворно скрестил руки, прикрыв редкую растительность на впалой груди. Я резко развернулась носом к двери и сморщилась от конфуза.

— Парни, какого демона вы не запираетесь? — пока на приятелей напала немота, выпалила я. — Вдруг кто-нибудь вломится без стука?

И сама же без стука вломилась.

— Хотела узнать, как дела, но вижу, вы в порядке. Живы, здоровы, никем не обижены. До завтра!

В ошарашенном молчании я величаво выплыла на лестницу. Дверь начала неторопливо, с тихим скрипом смыкаться за моей спиной.

— Это что было? — воскликнул Бранч, наконец обнаружив в себе потерянный от изумления голос.

Святые демоны, сжальтесь и сотрите из моей памяти последние три минуты жизни! Тихо выругавшись, я растерла лицо ладонями, но образ полуголого Майкла Стоуна клеймом отпечатался в сознании.

К покоям, куда в прошлый раз селили чету Торстенов-старших, поднималась чинно, но слегка заторможенно. Закари стоял в дверном проеме, привалившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. Уголки губ подрагивали от улыбки. Похоже, он давно вышел меня встречать и слышал, как я чуток ошиблась адресом…

— Просто позволь мне пережить этот позор в тишине, — пробормотала я, указав в него пальцем, и протиснулась бочком в комнату.

Он прикрыл дверь и заперся на ключ.

— Торстен, разденься! — велела я, оглядев его с ног до головы.

— Немедленно?

— Мне срочно надо создать новые воспоминания.

Со смешком он послушно стянул через голову рубашку, откинул ее на спинку стула и пятерней убрал с лица волосы. Крепкий и гладкий торс, с которого уже сошел летний загар, был прекрасен.

— Получается? — С полуулыбкой уточнил Зак.

— Более чем…

— Ты что-то говорила о черной сорочке? — протянул он, начиная ко мне приближаться.

— Не нашла, — отозвалась я, следя за ним, точно под гипнозом. — Розовая не понравилась. Гольфы остались в общежитии.

— И наплевать, — остановившись в полушаге, прошептал Закари. — Без них даже лучше.

Мы занимались любовью, не погасив свет и даже не притушив его яркость. Чувственно и бесстыдно. В постели Зак, как и прежде, не был ни нежным, ни бережным, ни тем более трепетным, но ощущал тонкую грань, где страсть переходит в безумство, и следует остановиться.

Он смотрел в глаза, не позволяя отвести взор, видел отражение каждой новой накрывающей меня волны наслаждения. Ловил губами мои стоны и судорожные вздохи. А когда казалось, что острее и греховнее в постели с мужчиной просто не может быть, глубоко целовал. Я снова срывалась в ошеломительное удовольствие, забывая, как надо дышать.

— Люблю тебя, — неосознанно и тихо простонал он на пике. — Люблю…

Разбудил меня беспрерывно кукарекающий в покоях Стоуна и Бранча пробуждающий шар. В окно заглядывало раннее осеннее утро, пока сумрачное и серое. Мелодичный, в понимании мамы, клич, кажется, способный перебудить любую деревню в радиусе драконьего полета, проникал даже через толстые перекрытия.

— Ты куда? — пробормотал сонный Зак, когда я соскочила с кровати.

— Пойду к себе. Не хочу с парнями на лестнице столкнуться.

— Они знают, что ты здесь.

— Да, но остальные-то не в курсе.

Собрав с пола разбросанные вещи, я улизнула в ванную комнату, а когда выходила из покоев, внизу все еще надрывно кукарекал шар.

Большой замок давно проснулся и возвращаться в южную башню тоже пришлось окольными путями. В семейной галерее Варлоков, пустующей всегда, кроме, пожалуй, дня поминовения предков, напротив моего портрета с задумчивым видом стоял Айк Вэллар. И меня снова накрыло гнусным предчувствием, что вот-вот рванет гром…

Услышав чужие шаги, он обернулся. Мы на мгновение встретились глазами. Столкнуться в пустом зале практически нос к носу и сделать вид, что не заметила бывшего парня, упакованного в строгий костюм-тройку, было большим перебором даже по моим меркам.

— Здравствуй, Марта, — произнес Айк.

Я приблизилась и вместо приветствия произнесла ритуальную фразу. Все, как диктовали традиции.

— Добро пожаловать в башню Варлок. Когда приехал?

— С полчаса назад, — ответил он.

— Тебя встретили?

— Да. — Он нервно улыбнулся. — Решил посмотреть галерею. Красивый портрет.

Невольно я скользнула взглядом по картине. Кривую надпись «демоница», накарябанную Йеном, то ли вытравили, то ли ее просто не было видно в обычном освещении.

— Ты на нем красивая, — зачем-то уточнил Вэллар и виновато поморщился: — В смысле, ты всегда…

— Все нормально, Айк, — иронично хмыкнула я. — Попытка сделать комплимент засчитана.

Особенно, если учитывать, что этим утром я действительно была очень «красивая», как будто только с ведьмовского шабаша: платье измято, волосы торчат в разные стороны, и заметно, что полночи не спала. Интересно, ночь с Закари Торстеном может считаться шабашем? Он же ведьмак, в перспективе вообще верховный огромного клана.

— Ты много рассказывала о замке, но я не понимал, насколько он впечатляет, — поделился Айк своими ощущениями от знакомства с башней Варлок.

— В таком случае, прогуляйся по нашему впечатляющему замку, — демонстрируя высший класс гостеприимства, приветливо предложила я. — Отбор пройдет в тронном зале в полдень. Здесь, кстати, Эмбер и Стоун с Бранчем.

— Кто? — не понял он.

— Наши однокурсники, — подсказала я. — Если хочешь есть, то позавтракать можно с другими адептами в общем зале. Темные прислужники тебя проводят. Позвать?

— Спасибо, Марта… — Айк посмотрел на меня из-под бровей и кривовато усмехнулся. — Почему ты говоришь со мной, как с чужим человеком?

— Потому что нас больше ничего не связывает, но как дочь верховного я обязана тебе улыбаться, — прямолинейно заявила я. — Удачи на отборе.

— Марта, постой! — Он резко заступил мне дорогу. — Покажешь мне замок? В холле те самые каменные драконы…

— У меня нет времени, Айк. Люди начинают съезжаться, — с прохладцей в голосе ответила я и, аккуратно обойдя его, быстрой походкой начала пересекать зал.

— Не хочешь узнать, почему я здесь? — вслед громко спросил Вэллар. — Почему просил деканессу помочь мне?

— Нет, — не оборачиваясь, бросила я.

— Ты сказала, что я никогда не жил в кланах и не понимаю традиций. — Голос Айка эхом отражался от стен галереи и возносился