Шрифт:
Закладка:
Нет, не стоит и пробовать.
Джонни медленно протянул руку к бутылке.
– Допью и уйду.
Бычий затылок схватил его за предплечье.
– Совести у тебя нет.
Джонни не ответил. Не было смысла.
– Сперва вербуешься в ИГ, а потом воображаешь, будто можешь этак вот спокойненько зайти сюда и завести разговор. Тебя бы стоило лишить гражданства, дерьмо ты.
– Чего тебе надо? – спросил Джонни.
– Да вот только этого. – Бычий затылок сдернул Джонни с табурета, врезал ему под дых и отшвырнул на стойку. Весь воздух вышиб. Сказанное в «Хибаре» там и остается, подумал Джонни, хватая ртом воздух. Бычий затылок цапнул его за шиворот и бросил на пол, врезал сапогом в пах, Джонни опять задохнулся, новый удар в бок пронзил его электрическим током.
– Тебя надо лишить Боевого креста! – рявкнул бычий затылок.
– Не забудь про два меча, – простонал Джонни, поднявшись на колени. – Тебе их никогда не получить.
– Он еще шутит!
Бычий затылок поднял Джонни на ноги, притиснул к стене.
– Какого черта?! Что здесь происходит? – Эйнар Гротле протиснулся сквозь толпу. Джонни высвободился из хватки Бычьего затылка.
– Помнится, джихадистам вход сюда воспрещен, – сказал Бычий затылок.
Остальные парни закивали, видимо, он был их авторитетом и неформальным лидером. Гротле поднял здоровяка-новобранца в воздух, будто мальчишку. Джонни и забыл, как он силен.
– Столько, сколько Берг сделал для Норвегии, тебе не сделать никогда, салага, – сказал Гротле. – Чтоб через полчаса туалет был надраен до блеска. Понятно?
Парень уныло поплелся к выходу.
– Извини, Джонни. Незнание истории ширится, как тебе известно. Поговорим без помех?
Глава 37. Джонни никакой не предатель, чтоб ты знал
Мадс с девочками вернулся из Прованса за день до семейного совета.
После отцовской тирады и после того, как она распослала Джонни Берга к чертовой матери, Сашу мучил стыд, что ее обманули. Что там Берг сделал или не сделал на Ближнем Востоке, не так уж и важно. Секреты есть у всех людей, невыносимо другое: она по-прежнему позволяет обращаться с собой, как с пешкой на шахматной доске. Уже при одной мысли об этом ее выворачивало. Его смех во Фрогнер-парке, поездка поездом в Берген, поцелуй в бассейне – неужели все было обманом и комедией? Думая об этом, она испытывала такую досаду, что не могла держать эти картины в голове. Но и стереть их тоже не могла. До чего ж она была наивна, мечтательница, как и Вера.
Мадс злопамятностью не страдал. Подобно большинству (судя по общему чату Саши с подружками) женатых мужчин, он избегал конфликтов, старался не раздувать проблемы, оберегая мир в семье, а если и думал устроить скандал, то мысли о ссоре быстро улетучивались, когда она встречала его долгим объятием, в слезах, вкусным обедом и прижималась к нему в постели, нашептывая, что с удовольствием занялась бы этим, если б не менструация. Он давным-давно не следил за ее циклом.
Девочки исчезли за пригорком, и Мадс тотчас обнял ее и нежно поцеловал. Как же приятно почувствовать его заботливость и надежность.
– Давайте-ка здесь и пообедаем, – сказал Мадс, и она расстелила плед и расставила на нем еду, а он с удовольствием выудил две банки пива, которые они и осушили за едой. Камилла, получившая во Франции новый фотоаппарат, настояла и сделала их семейное фото.
После обеда Саша уткнулась в телефон, а Мадс с девочками пошли купаться. Может, в этом и есть счастье – в повседневности, умные люди постоянно об этом твердят.
– Ты что-нибудь разузнала насчет Вериной книги? – дружелюбно спросил Мадс, глядя на фьорд. Они медленно шли по кромке воды, меж тем как девочки сновали вокруг, выискивали крабов и моллюсков, счастливые, что видят родителей вместе, впервые за долгое время.
– Довольно много, – сказала Саша, пожав плечами. – Только вот доверять тому, что она пишет, невозможно. Она ведь была романисткой. Так что я предпочла отложить все это. Так будет лучше.
– Вполне разумно, думать о будущем – вот что важно, – сказал Мадс.
Она солгала ему, с легкостью, которая и удивила ее, и испугала. На самом деле Вера и Северная Норвегия не шли у нее из головы. В свободные минуты она шарила по Сети, искала рыбачьи поселки, туристские маршруты и музеи на Лофотенах. Открывала Google Earth и наслаждалась ощущением, будто падает из космического пространства вниз, на это богом забытое место. О-о, Верина родина, окруженная острыми скалами и бесконечным Атлантическим океаном, или остров Ландегуде в Вест-фьорде, возле которого потерпела крушение «Принцесса». Казалось, какие-то неподвластные ей силы тянули ее на север.
Порой в этих фантазиях возникал Джонни, но она быстро брала себя в руки и вслух говорила «нет-нет». Она знала, что должна поехать на север, и точно так же знала, что ему в этой истории нет места. Я его ненавижу, думала она.
В какой-то мере она правда его ненавидела. Только вот вторая половина рукописи осталась у него. А она должна прочитать ее, должна знать, что написала Вера, хотя бы просто затем, чтобы оставить все это позади. Впрочем, на самом деле проблема была в другом: каждый раз, когда телефон сообщал о новом СМС или мейле, логический мозг не успевал взять под контроль непосредственную физическую реакцию, и секунду-другую что-то в ней надеялось, что сообщение пришло от Дж. Б.
Ощутив в кармане вибрацию, она достала телефон, открыла электронную почту и почувствовала, как легкое разочарование смешивается с облегчением. Мейл прислал краевед Бьёрн Карлсен из Москенеса, она написала ему несколько дней назад. «Александра Фалк, большое спасибо, что обратились ко мне. Приезжайте в любое время, мы, северяне, гостеприимны, особенно когда дело касается нашей дорогой Веры. У меня есть свидетельства, что она говорит правду и что пароход стал жертвой предательства на борту».
Она сунула телефон в карман, попрощалась с Мадсом и следом за девочками пошла к главному дому, на встречу с братом и сестрой. В столовой, перед портретом с красно-коричневым фоном, стоял Улав. Портрет изображал Теодора Фалка – прапрадед, облаченный в сюртук, сидел в резном деревянном кресле, положив руки на подлокотники.
Саша остановилась в дверях за спиной у отца, внимательно глядя на портрет.
