Конечно, черт возьми, она снимает свои неоново-зеленые колготки.

— Сибби! — кричу я раздраженно. — Хватит раздеваться, у нас не гребаная оргия!

Глава 28

Охотник

Я пощипываю переносицу и думаю, сколько тайленола потребуется, чтобы снять головную боль, вызванную Сибби.

Сейчас она в гребаном споре.

С ее чертовой сущностью.

— Мортис, я же говорил тебе, полиция ищет меня повсюду. Мы не можем выйти на улицу погулять или побыть наедине — мы в ловушке!

Она замолкает, слушая все, что ей говорит ее воображаемый бойфренд.

Недовольный звук вырывается из ее горла.

— Я тоже скучаю по этим вещам, но так и должно быть. Тимми, перестань пытаться раздеться перед Зейдом!

— Если ты это сделаешь, я буквально сойду с ума, — огрызаюсь я, стреляя в нее.

В любом случае, я уже в двух секундах от того, чтобы потерять его. Ее глаза останавливаются на моих, широко распахнутые от невинности.

— Это не моя вина! — визжит она. Она указывает пальцем на случайное место, предположительно там, где, по ее мнению, находится преступник. — Это его.

Со стоном я грубо провожу руками по лицу. Весь аргумент началось, потому что Сибби хотела быть той, кто подбросит USB-накопители в офис Джимми Линча. Я просто напомнил ей, что ее нельзя увидеть, и разговор пошел в другом направлении.

Судя по всему, ее прихвостни хотели зайти в какой-то гребаный секс-шоп в нескольких кварталах от офиса Джимми. Я сказал нет, и вот мы здесь.

Увидев ее в ее стихии, полностью поверив, что ее приспешники реальны несмотря на то, что люди говорят ей, что это не так, это так же увлекательно, как и грустно.

Я знаю, что ее детство было ужасным — настолько, что она создала людей, чтобы составить ей компанию и помочь ей пройти через что-то невероятно трудное время. Молодая девушка, не знающая ничего, кроме дьявольского культа, бесцельно блуждающая по незнакомому городу в полном одиночестве.

Ее мозг защищался, и родились приспешники.

— Сегодня на улице холодно. Мы можем закутать тебя в зимнюю одежду, и никто тебя не заметит, — рассуждаю я с ней. — Но ты не можешь пойти куда-нибудь еще. Никаких обходов. Никаких пит-стопов. Ничего такого. Нет, если ты не хочешь снова оказаться в психушке.

Она смотрит вдаль.

— Слышишь, Мортис? Итак, не пытайтесь убеди меня быть плохой. Меня снова запрут, и ты никогда не увидишь меня до конца своей жизни.

Он должен с ней согласиться, потому что она поворачивается ко мне с довольной улыбкой на лице.

— Мы все согласны. Не беспокойся обо мне, Зейде. Ты можешь доверять мне.

— Знаешь что? Я верю тебе, Сибби.

Ее ответная улыбка освещает все ее лицо. И я понимаю, что Сибби красивая девушка.

Я надеюсь, что однажды она найдет что-то настоящее.

* * *

— Ты выглядишь чертовски нелепо, — сухо констатирую я, глядя на нее с испугом. критический взгляд.

Она смотрит на меня так, будто я лично ранил ее.

— Почему? — спрашивает она, переводя взгляд на свой наряд.

Она похожа на чёртову затяжку Cheetos, но в ярко-розовом неоновом цвете. Она закутанная в несколько слоев одежды, в массивном пуховике, который был ей на три размера больше, заканчиваясь у щиколоток и едва скрывая желтые резиновые сапоги в горошек. В довершение всего, она снова делала макияж, однако она уклонялась от образа сломанной куклы. Я полагаю, это была слишком свежая рана.

К счастью, Адди научила ее, как правильно его применять, и это было бы неплохо, если бы не чудовищный чертов наряд.

Я разрешил Сибби делать покупки в Интернете вскоре после ее прибытия, и оказалось, что она понятия не имеет, какой у нее размер и как одеться.

Она когда-либо носила только одежду, предоставленную ей ее отцом, и костюмы, которые Дело Сатаны имело в их домах. Итак, она просто заказала кучу случайного дерьма любого размера, большая часть которого не подходила.

Сибби крошечная. Ее рост всего около пяти футов, и у нее очень мало мяса на костях. Адди смотрит на меня с сожалением на лицах, что не следила за ней, пока она делала покупки.

— Буквально, все заметят тебя. Ты должна гармонировать, а не выделяться, как больной палец.

Ее брови хмурятся.

— Ты хочешь сказать, что я похожа на чей-то большой палец?

Адди кусает губу.

— Давай поменяемся куртками. Можешь надеть мою, Сибби.

Сибби ворчит, но в конце концов переключается на нее. Адди надевает ярко-розовый пуховик и застегивает молнию, пальто ей уже не подходит. Ухмылка, которая скользит по моему лицу, почти исчезает, как только Адди замечает ее.

Она указывает пальцем на меня, материал шуршит от движения.

— Я тебя трахну.

— Это мило, детка, — говорю я, ухмыляясь шире, когда она сужает глаза, бросая на меня взгляд, обещающий смерть и разрушение.

Я бы хотел посмотреть, как она попробует.

Я хватаю черную шапку и надеваю ее на голову Сибби, а затем обматываю ее шею толстым черным шарфом, чтобы скрыть нижнюю половину ее лица, чувствуя себя в точности как отец, одевающий своего ребенка.

Несмотря на статус в розыске, она наименее узнаваема, если не считать Дайи.

И как бы я ни предпочел вместо этого лучшую подругу Адди, Сибби была очень рада помочь. Весь последний месяц она провела взаперти в поместье, сходя с ума еще больше, чем сейчас.

Было жизненно важно, чтобы мы вытащили ее из дома до того, как она скажет: «К черту все» и открыто трахнет своих воображаемых прихвостней на обеденном столе. Она уже была близка к этому, и мы с Адди были глубоко травмированы этим событием.

Я вручаю ей Bluetooth и рассказываю, как им пользоваться, вздыхая, когда она спрашивает, можно ли его приспешникам тоже. Она утверждает, что они забеспокоятся, если не услышат, что происходит.

— Ты же знаешь, что они не могут прийти все, верно? Я напоминаю ей. Она кривит губы и кивает.

— На этот раз придут Мортис и Шакал. Значит, им нужен только один.

Я потворствую ей и вручаю еще две, которые она тут же передает пустой воздух, устройства падают на землю. Мне придется забрать их, когда она не будет смотреть.

Когда она удовлетворенно улыбается, я перехожу к нательной камере, прикрепляю ее к ее пальто и регулирую, чтобы убедиться, что она находится под хорошим углом.

— Не трогай это. Мне нужно видеть все, что ты делаешь. Я буду говорить тебе на ухо, ведя тебя, так что слушай все, что я говорю, — строго говорю я