Рывок – и ремень затянулся еще туже. Женщина с короной на голове стремительно уходила прочь от битвы и тащила меня за собой, увлекая куда-то вглубь крепости. Я чувствовал ее ненависть, ее ярость, ее страх... Отчаянный страх не успеть. Но на сей раз у нее за спиной не осталось никого, кто мог бы остановить это порождение демонов.

7

Я сразу догадался, куда мы идем. Я помнил этот путь из своих странных снов.

Все глубже и глубже к сердцу горы...

Я мало что видел, почти ничего не ощущал, кроме бесконечной тупой боли в затылке. Проклятый ошейник, он оказался заговорен... Зато у меня было достаточно времени, чтобы осознать, чтобы в полной мере прочувствовать, насколько близок край пропасти.

Перед глазами у меня все еще стоял образ, рвущий сердце в клочья...

Залитое кровью неподвижное лицо дяди, обугленный до черноты щит отца и его рука, прикрывающая брата, такая же черная до самого плеча. Окруженные битвой, они лежали там в объятиях друг друга – погасшие, темные... нисколько не похожие на живых.

Я не мог поверить, что их больше нет. Просто не мог.

Долгое время мы шли молча, только рваные тени от факела метались по каменным стенам подземных коридоров. Но постепенно дыхание ведьмы стало ровней, она поняла, что за нами нет погони, и что никто больше не помешает ей воплотить свои планы.

– Думал ты самый умный, ублюдок?.. – когда она вдруг заговорила со мной, голос ее был усталым и злым.

Эта гадина даже не смотрела на меня, все шагая и шагая вперед, хотя ей самой уже давно хотелось отдохнуть. Была уверена, что я иду за ней следом и что не сумею причинить ей вреда. Не потому что мой клинок остался у подножия каменных тронов – я придушил бы ее и голыми руками, забыв о неминуемой каре в виде проклятья – но потому, что ненавистный заколдованный ошейник лишил меня возможности даже двинуть рукой, не говоря уж о какой-то магии. Все еще чувствуя мощные потоки Силы в Эймурдине, я был теперь беспомощным, как безрукий младенец, едва научившийся ходить и способный лишь переставлять ноги.

– Думал, обхитрил меня, сучий потрох? Нееет... ты слишком молод, ублюдок... ты слишком мало знаешь. Все вы – лишь жалкое подобие истинных магов! Таких, каким был мой дед... Да он сожрал бы тебя целиком, парень и не подавился.

Я молчал. Стоило бы сказать, что ее деда прикончили мой лишенный дара отец и дядя, который тогда едва открыл его для себя, да только теперь это не имело никакого значения.

– Хотя со снами у тебя вышло хорошо, да... тут уж ничего не скажешь. И за это ты заплатишь мне отдельно. Я правда еще не решила, как... У меня есть несколько славных вариантов, трудно выбрать! Но теперь ты здесь, да... Теперь ты мой. Мой ключ... Вонючие грязные боги Тарны! Как же я ждала этого дня! Теперь-то я смогу скормить тебя этой ненасытной утробе и получить то, что мне причитается. Слышишь, ты, ублюдок?!

Она наконец обернулась и посмотрела прямо на меня. В ее карих глазах отразился свет факела и огонь внутреннего безумия. Смуглое лицо Мирте оказалось совсем рядом с моим, и я почувствовал жар ненависти, исходящий от нее.

– Почему ты называешь меня ублюдком? – сам не знаю отчего я из множества вопросов, терзавших меня, я задал именно этот.

– Почему? – она вдруг рассмеялась, громко и дико, как смеются только пьяные и лишенные ума. – Да потому что ты и есть ублюдок! Ты не знал? Твою мать! Как же весело сказать тебе об этом! Ты бастард, как и твой папаша, парень! Похоже ему не хватило храбрости признаться в этом даже в кругу семьи! Твоя шлюха-мать прижила тебя от этого беззубого колдуна, которого ты зовешь дядей! Что, небо рухнуло, да?

Мое сердце стучало ровно и громко. Я слышал каждый его удар.

Дядя Пат?

Он мой отец?!

В первый миг мне хотелось крикнуть, что это бессмысленная глупая ложь, но вдруг вся моя жизнь развернулась передо мной одним большим цветным полотном. Я словно увидел огромный витраж, знакомый мне с детства, только теперь кто-то смешал все стекла, что составляли его узор, и выложил их заново. И в этом новом витраже я увидел совсем другого себя... Эта картина была такой полной и цельной, что у меня захватило дух. Глупая ведьма хотела причинить мне боль, но вышло совсем иначе.

Мое имя...

Столько лет я думал, что оно лишь для красоты и только теперь понял всю его глубину. И в этот миг мне было совершенно неважно, чье именно семя призвало меня к жизни в этом мире.

Я слишком любил их обоих

– Нет, – ответил я. – Не рухнуло. Это уже не имеет значения. Особенно теперь, когда они оба мертвы.

– Это точно! – кривая усмешка перечеркнула ее красивое лицо, над которым тускло блестела корона, созданная древними мастерами. – Одним ублюдком и одним королем меньше! – Мирте развернулась и дернула меня за ремень. – Идем! Жду не дождусь, когда ты откроешь для меня эту дверь!

– Ты не сможешь туда попасть, – сказал я с трудом. Боль в затылке стала сильней. – Эймурдин не хочет этого.

– Зато он хочет ТЕБЯ, ублюдок! Он тоже долго ждал этого дня... и не упустит такой возможности. Да ведь?! – ее крик разнесся далеко вперед по коридору. – Если бы это мог сделать кто-то еще... Но нет! Только бастард королевской крови... только бастард, который умеет менять мир. Как ты это делаешь, а? Говорят, тебя зовут этим диким степным словечком... Что оно там значит, а, ублюдок? Ну да уже не важно... А ты что же, даже не спросишь, как я узнала про твоего папашу?

– Нет. Мне не интересно.

– Лжешь, сладенький мой... – Мирте снова остановилась и вдруг сгребла меня за ворот, притянула к себе, вновь обжигая жаром своей бескрайней злобы, выпестованной годами. – Такое не может быть не интересно... Я расскажу тебе. Я увидела это во сне. Твоего отца-колдуна и тебя... милого белокурого мальчика со степными глазами. Боги Тарны показали мне на вас я разглядела... ваши одинаковые улыбки, ваши ловкие руки, этот ваш ветер в волосах! Люди слепы! Они не видят то, что у них под носом! Я не стала пускать слухи... Знаешь почему? Боги запретили мне. Сказали, что тогда я не получу того, что мне предначертано. А то бы уже давно вся ваша золоченая столица знала, кто ты такой на самом деле, бастард!

Она протянула руку и провела по моей щеке неровно остриженными ногтями. Это было больно и противно. Увидев отвращение в моем лице, Мирте снова рассмеялась, тихо и мелко, как лиса.

– Боишься? Это хорошо. Это пригодится!

Спустя несколько минут мы вышли к концу каменного коридора. Здесь было сыро и как-то особенно темно и жутко. Может быть, потому, что вход в заветную пещеру оставался завален камнями. А может, потому, что возле этих камней лежала на земляном полу девочка со светлыми волосами. Ее руки и ноги были связаны, а рот забит грязной тряпкой.

– Твоя подружка, – небрежно бросила Мирте. – Сама пришла сюда, дура маленькая. Тоже шибко умной себя считала... Жаль, она оказалась бесполезна, у нее нет власти над этим местом... А у тебя есть. Давай, дархисана, покажи, как сильно ты любишь своего побратима! Открой эту проклятую пещеру иначе он навсегда останется там!