в ста пятидесяти километрах южнее Красноярска. Перед этим Игорь заручился обещанием главного конструктора Алтайского тракторного завода о том, что завод пошлет в Красноярск один трактор. Задача стояла: установить на трактор систему управления, довести ее до работоспособного состояния и провести полный комплекс испытаний. Там был небольшой поселок с производственными помещениями, хорошее общежитие для студентов и аспирантов, земля для испытаний и другие условия.

Еще примерно в ста двадцати километрах южнее находился Минусинск. Далее шла граница Республики Тува (ныне Тыва) и за ней Монголия. Минусинск расположен в Минусинской котловине с очень теплым и даже жарким летом, за что это место до революции называли «Сибирская Италия». На правом берегу Енисея, к юго-востоку от Абакана находится село Шушенское, знаменитое тем, что в нем с мая 1897 по январь 1900 года в ссылке находился Владимир Ильич Ленин со своей супругой Надеждой Крупской. Здесь росли даже сады и бахчевые культуры. В период испытаний профессор со товарищи посетил дом-музей Ленина – Ленин снимал полдома у зажиточной крестьянки Прасковьи Петровой. Говорят, что Сталин саркастически отзывался о легком и приятном пребывании Ленина в Шушенском, сравнивая его, например, с собственной ссылкой в 1913 году в Заполярье, в деревню Курейка – самое северное поселение Туруханского края. Зима длится здесь восемь-девять месяцев, и зимняя ночь тянется круглые сутки.

Коллеги Игоря отправились немедленно в учхоз на передвижной телеметрической лаборатории, а он задержался на пару дней для встреч в СибАДИ и оформления некоторых документов. Через два дня ректор предоставлял свою «Волгу» для поездки в учхоз редактора институтской многотиражки, и планировалось совместить эту поездку с доставкой туда профессора. Редактор оказался скуластой, как многие сибирячки, стройной кареглазой женщиной лет 35–40 по имени Лена с интересной фамилией Убиеных. В Сибири многие носят фамилии, оканчивающиеся на «-ых». По дороге она рассказала Игорю, намекая на свои скулы, что происходит из старинной семьи коренных сибиряков, обосновавшихся тут чуть ли не со времен Ермака Тимофеевича, а кое-кто из ее прабабушек не устоял перед потомком бравых воинов хана Кучума.

Дорога на юг шла вдоль огромного водоема, протянувшегося на четыреста километров от Красноярска до Абакана, образовавшегося после строительства плотины Красноярской ГЭС. Как водилось в СССР, водохранилище было создано без учета последствий затопления огромных территорий, включая поля, пастбища, рудники и т. п. После дросселирования в плотине ГЭС вода в Енисее зимой не замерзала на протяжении 150–200 километров. Профессор бывал в Красноярске зимой и наблюдал удивительное зрелище, когда огромная река «парила» при температуре воздуха минус 25–30 градусов.

Лена окончила факультет журналистики Новосибирского университета и многое рассказала Игорю об истории Сибири, о строительстве ГЭС и культурной жизни огромного и богатейшего Красноярского края. Она также пригласила Игоря посмотреть на обратном пути ее дом, оставшийся ей от прадедов, который, по ее словам, представлял собой историческую ценность.

Профессор провел в учхозе почти два месяца, занятых напряженной сложной работой, – он хотел всё закончить до холодов, которые могли начаться уже октябре-ноябре. В мастерских учхоза Игорь как-то удосужился прочесть на стенке график отпусков сотрудников и поразился количеству латышских, литовских, молдавских и белорусских фамилий. Он не удержался и поинтересовался причиной такой картины у главного инженера учхоза.

– Секрет простой, – ответил тот, – здесь был огромный лагерь НКВД до 1960 года, и это всё бывшие заключенные и их потомки, которым некуда было уезжать, и они остались в Сибири. Вы вот поговорите, например, со своим механиком, у которого нет большого пальца.

Этот механик поведал профессору такую историю.

Он жил на Западной Украине. Когда в 1939 году туда вошли советские войска, он спрятался в погреб, где просидел до прихода немцев в 1941 году. При немецкой оккупации он остался сидеть в погребе и дождался прихода советских войск. Однако и в этом случае он не счел нужным покидать убежище и досидел до 1950 года. После выхода из погреба ему дали пятнадцать лет за дезертирство, которые он отбывал в Красноярском крае. Освободившись, он остался тут жить. Таким образом, одиннадцать лет он просидел в погребе и потом еще пятнадцать лет в лагере за то, что сидел в погребе.

Потом главный инженер сказал Игорю, что людей с подобными историями у них работает предостаточно.

Закончили работу они в октябре. Стояло великолепное южно-сибирское бабье лето. В один из дней, когда коллеги профессора начали сборы в обратную дорогу, Игорь утром уселся на скамейку возле общежития и просидел так много часов, сбрасывая остатки многомесячного напряжения. К вечеру к нему подсела хорошенькая «монголовидная» девушка и попросила разрешения задать ему несколько вопросов. Она оказалась аспиранткой сельхозинститута и жила, как и другие аспиранты, в том же общежитии.

– Вопрос первый, – сказала она, – правда, что у вас одна рука протез?

Дело было в том, что Игорь поранил руку в начале работы и носил черную кожаную перчатку.

– Нет, не правда, можете посмотреть и даже потрогать…

– Вопрос второй, который интересует всех девочек в общежитии… Вы ведь все челябинцы, а там сильная радиация и, говорят, был даже взрыв, как чернобыльский. Поэтому вы все и не обращаете внимания на женщин?

Профессор рассмеялся:

– Не смешите меня. Конечно, нет, но мы попробуем немедленно исправиться.

Девушка широко открыла свои узкие глаза:

– И вы тоже будете в числе исправляющихся?

– Ну, это мы посмотрим! Как тебя зовут, юная монголка, и кто ты по национальности? – спросил профессор.

– На русском зовут меня Тамара, я не такая уж юная – мне уже под тридцать, а национальность вам нечего и говорить – вы всё равно не знаете.

– Ну, ты меня недооцениваешь, я много бывал на Севере и в Азии и много чего знаю.

– Я нганасанка!

– Всё, сдаюсь, такого народа и я не знаю…

Но бывают же в жизни совпадения! Когда Игорь вернулся домой и открыл свежий номер журнала «Вокруг света», то увидел большую иллюстрированную статью о нганасанах.

«Эх, трахнул бы нганасанку – была бы память на всю жизнь», – подумал он.

Вечером профессор собрал собрание:

– Ребята, даю вам всем отпуск на три-четыре дня, с тем чтобы вы делом доказали наши способности – девушки в общежитии ждут вас. Можете провести эти дни здесь или в Красноярске.

Сам Игорь с оказией вернулся в Красноярск, подписал в институте все необходимые документы, отметил всем командировки и собрался на следующий день улетать. Забежал он и к Лене в редакцию газеты. Она встретила Игоря радушно и повезла смотреть свой дом. Дому было более ста лет, он находился в самом центре Красноярска и действительно производил