В штабе Власова царила приподнятая атмосфера. В генеральской двухэтажной вилле с садом в Далеме разместился и его штаб. Вместе с Власовым постоянно находились начальник личной канцелярии полковник Константин Григорьевич Кромиади, адъютант капитан Сергей Фрёлих и начальник охраны капитан Каштанов.

«Богатая вилла какого-то промышленного магната, — так описал свои впечатления Виктор Байдалаков. — Передняя в мраморе и зеркалах. Толпится кучка адъютантов и охраны. Один из адъютантов, член НТС, шепчет доверительно мне на ухо:

— Сегодня мы опять на взводе…

Входим в салон. Ковры и цветы. С дивана привстает долговязый оберштурмбаннфюрер СС Крёгер, приглашает на русском языке присесть:

— Генерал Власов сейчас выйдет.

Скоро появляется и Андрей Андреевич. Дружеская встреча, шутки. У генерала лицо усталое, грустное, немного обрюзгшее. Адъютант докладывает — стол накрыт.

Садимся за большой круглый стол. Вишневка в изобилии. Закуска солдатская — сало, селедка, черный хлеб. Всего вволю. Между мной и генералом Власовым протискивается и садится Крёгер. У него завязывается перепалка с Георгием Сергеевичем Околовичем (руководитель оперативного штаба НТС, работал на немецкую разведку. — Авт.) из-за того, что подвыпивший полицейский генерал отпустил по адресу НТС — «шпекулянтен».

Переходим в салон. Крёгер садится за рояль. Начинаю вновь разговор с Андреем Андреевичем. Вдруг раздаются сирены воздушной тревоги. Быстро одеваемся и выходим на крыльцо, к которому подкатывают машины с шоферами в форме РОА. Власов и я в одной машине с его «полевой женой». Везут в большой ближний бункер. И в машине, и в бомбоубежище, и опять в салоне виллы внушаю генералу свои мысли…

Но Крёгер опять за роялем и играет мотив «Дубинушки». Генерал Власов тянет меня к роялю, обнимает, и мы поем».

Эрхард Крёгер имел в СС ранг оберфюрера, более высокий, чем считал Байдалаков. Крёгер родился в Риге, говорил по-русски. После начала войны командовал на юге России айнзатцгруппой СС, которая уничтожала мирное население. В Берлине служил в Главном управлении имперской безопасности. Его приставили к Власову как знатока России. Формально — быть связующим звеном в отношениях с СС, фактически — присматривать за русским генералом.

По словам очевидца, «генерал Власов попал во все увеличивающуюся зависимость от оберфюрера СС Крё-гера, без которого он не мог шагу ступить, который с подручными был при нем день и ночь».

Власов уже вел себя как главнокомандующий. Он наслаждался атрибутами своего положения.

Когда в Берлин приехал митрополит Анастасий, председатель архиерейского синода Русской православной церкви за рубежом, Власов пожелал его видеть и отправил за ним полковника Кромиади. Перед виллой Власова был выстроен почетный караул. Когда митрополит вышел из машины, строй взял на караул и замер. У входа в дом его встретил дежурный по штабу и отрапортовал. Присутствующие в доме офицеры выстроились в две шеренги. Генерал Власов встретил гостя у входа в гостиную.

В отличие от своих подчиненных он не носил немецкого мундира с эмблемой РОА. Ему сшили мундир цвета хаки и генеральские брюки с лампасами. Ни знаков различия, ни наград. Генеральские погоны казались ему маловаты, он видел себя вождем России.

18 января 1945 года между правительством Великой Германской империи, представленного статс-секретарем министерства иностранных дел Густавом Адольфом фон Штенграхтом, и председателем Комитета освобождения народов России генерал-лейтенантом Власовым было подписано в торжественной обстановке соглашение, в котором Третий рейх заявлял о своей готовности предоставить комитету необходимые денежные средства «для борьбы против общего врага».

28 января 1945 года Власов подписал первый приказ в качестве главнокомандующего:

«Сего числа Фюрер Великогермании передал мне, а я вступил в командование Военными Силами Комитета освобождения народов России».

С этого момента РОА формально подчинялась только Власову. Он надеялся превратить комитет в своего рода правительство России в изгнании, но его признали только немногочисленные союзники Гитлера.

8 января 1945 года Георгий Николаевич Жиленков, член президиума и руководитель пропагандного отдела Комитета освобождения народов России, приехал в Словакию. Вернее, посетил союзное государство с официальным визитом.

В Пресбурге Жиленков должен был прочесть доклад о Русской освободительной армии в немецко-словацком обществе.

«Президент Словакии Йозеф Тисо, — писал в своей книге «Власов» Свен Стеенберг, — дал гостю торжественную аудиенцию. Жиленкова приглашали к себе министры, осыпали его подарками и обменивались с ним братскими славянскими поцелуями. Официально Словакия считалась суверенной страной, фактически же она после неудавшегося восстания в августе 1944 года находилась в полной зависимости от рейха».

Георгий Жиленков называл себя генералом, но в Красной армии он как политработник имел звание бригадного комиссара. Жиленков начинал в Воронеже на машиностроительном заводе, из слесарей выдвинулся в секретари райкома комсомола. В 1930 году он переехал в Москву и поступил в индустриально-технический техникум, закончив, стал директором фабрично-заводского училища, секретарем парткома завода «Калибр».

В январе 1940 года Жиленкова утвердили вторым секретарем Ростокинского райкома. Ростокинский район — на северо-востоке столицы — вошел в состав Москвы в 1935 году. 31 декабря 1940 года его утвердили первым секретарем райкома. В протоколах секретариата МГК ВКП(б) сохранился листок с типографской надпечаткой: «Секретно. На голосование вкруговую». Это значит, что Жиленкова на заседание не приглашали, а вопрос решили заочно. Результаты голосования: за — подписи всех секретарей горкома. Против никого.

Через неделю, 7 января 1941 года, решение секретариата утвердило бюро горкома. Пункт 66-й гласил:

«О первом секретаре Ростокинского РК ВКП(б):

Утвердить первым секретарем РК т. Жиленкова Г.Н., члена ВКП(б) с 1929 года, освободив его от обязанностей второго секретаря Ростокинского РК ВКП(б).

Просить ЦК ВКП(б) утвердить настоящее решение».

После начала войны Жиленков, как и многие партработники, ушел в армию. Ему присвоили звание бригадного комиссара и утвердили членом военного совета 32-й армии. Члены военного совета в первую очередь призваны были контролировать военачальников. Без их подписи приказы командующего были недействительны.

Первые секретари столичных райкомов котировались высоко. Секретаря Днепропетровского обкома Леонида Ильича Брежнева тоже произвели в бригадные комиссары, но должность дали поскромнее.

4 августа 1941 года секретариат Московского горкома принял решение:

«В связи с назначением первого секретаря Ростокинского РК ВКП(б) тов. Жиленкова Г.Н. членом Военного Совета Армии утвердить исполняющим обязанности первого секретаря Ростокинского РК ВКП(б) тов. Астафьева А.А., члена ВКП(б) с 1932 года…»

В октябре 1941 года, когда армия попала в окружение под Вязьмой, Георгий Николаевич Жиленков пропал без вести. В реальности он попал в плен 14 октября вместе с офицерами штаба. Он, вероятно, самый высокопоставленный политработник, пожелавший служить немцам.

— Это парадоксально, — говорил Жиленков, — но в чужом, враждебном мире, в плену я впервые почувствовал себя свободным человеком. Я, партийный работник, имевший все шансы стать членом Центрального Комитета партии! Что же должны