Армейское командование часто отказывалось взять на себя непосредственное руководство прорывом и передавало управление наспех импровизированным штабам групп, среди которых некоторые даже не произвели тактической оценки местности и личного ознакомления с ней.

2. Несогласованность действий артиллерии с пехотой. Пехота часто захватывала отдельные участки неприятельских позиций, но, оказываясь в дальнейшем без артиллерийской поддержки, отбрасывалась с большими потерями назад. Не поспевали и пехотные поддержки, которые вынуждались двигаться по открытым местам под убийственным артиллерийским огнем неприятеля из-за отсутствия заранее оборудованных инженерных плацдармов.

3. Артиллерия получала невыполнимые задачи, но «старшие артиллерийские начальники не имели мужества заявить о «несоответственности условий»». Задачи артиллерии ставились неграмотно.

4. Ненадлежащим был выбор участков атаки. Основной недочет в данной области Ставка усматривала в том, что «без особой подготовки» пытались прорывать укрепления противника – причем методами полевого боя, без необходимого сближения с укрепленной линией противника. В результате, наступающие цепи пехоты в большинстве случаев расстреливались задолго до подхода к неприятельской «проволоке».

Был недооценен фактор заградительного артиллерийского огня – а ведь именно он мог прикрыть прорвавшуюся русскую пехоту и сократить ее потери. О том, какое значение мог иметь этот огонь, свидетельствует тот факт, что в боях на якобштадтском фронте (фронт 5-й армии) пленный германец сообщил, что если бы русские повторили свой неудавшийся штурм, то германцы были бы бессильны оказать им огневое сопротивление – вследствие русского заградительного огня доставка патронов к их позициям была прекращена, и стрелки имели не более пяти патронов на винтовку, а пулеметы – лишь пустые ленты.

Ширина фронта прорыва оказалась совершенно недостаточной. А на узких участках успешно продвигающиеся войска оказывались под воздействием огня противника, насквозь простреливавшего участки прорыва с обоих флангов. Не имея возможности закрепиться, войска несли большие потери.

Важнейшее значение на результативность операции оказали и условия местности – местность у атакуемого участка представляла собой сплошное болото.

Командующий германским Восточным фронтом генерал-фельдмаршал П. фон Гинденбург специально отметил тяжелые условия, в которых проводилось русское наступление: «каждый, кто был знаком с обстановкой, в которой оно осуществлялось, должен был изумляться, как можно было начинать такие действия в такое время года, когда вследствие таяния снега исполнение с каждым днем становится все труднее и труднее и когда оттепель обратила поля сражений в бездонные болота»[198].

Русская артиллерия, не имея достаточного количества позиций, была вынуждена находиться далеко позади, а ее маневрирование (особенно тяжелой артиллерии) было значительно затруднено. Для русской армии оказался совершенно неожиданным применявшийся немцами тактический метод преднамеренного оставления наиболее опасных боевых участков – они отходили на новые позиции, оборудованные в тылу. В результате, русские войска часто не имели достаточно данных о всей укрепленной линии противника. Результатом этого «незнания» была ситуация, когда артиллерия работала не только «впустую», но и «вслепую». Получался замкнутый круг. Не получая артиллерийской поддержки, пехота двигалась в атаку в густых линейных строях и несла потери.

Ситуацию усугубляло и то обстоятельство, что местность в районе атаки не была оборудована и поддержки боевой линии открыто часами лежали под неприятельским артиллерийским обстрелом, «закоченевшие в снегу и в воде».

Выводы, извлеченные из Нарочской операции, легли в основу ряда наставлений и инструкций. Так, Наставление для борьбы за укрепленные полосы, изданное штабом 5-й армии, зафиксировало, что общая глубина 3-линейной укрепленной полосы – должна быть до версты (далее шла тыловая позиция). Первая линия является сторожевой, наиболее сильно должна укрепляться 2-я линия, а 3-я служит для концентрации и резервов и используется для восстановления положения при прорыве первых линий. Оборона должна строиться на перекрестном и фланговом огне из всех видов стрелкового оружия.

Инженерно-штурмовой плацдарм. Наставление для борьбы за укрепленные полосы. По указаниям и под редакцией командующего 5-й армией генерала от кавалерии Гурко. – Изд. 4., Типо-Литография штаба Особой армии, 1916.

Предписывалось основывать оборону на совокупности опорных пунктов, расположенных в шахматном порядке и связанных между собой ходами сообщений, и иметь не менее 2–3 полос искусственных препятствий, также связанных с позициями ходами сообщений. Причем ходы сообщений также должны использоваться для организации продольного и перекрестного огня подступов к искусственным препятствиям, окопам и опорным пунктам.

Окопы рекомендовалось максимально приспосабливать к местности – сооружая их, например, на обратных скатах высот. Оборона должна была строиться на немедленных и внезапных контратаках прорвавшихся частей противника, в т. ч. фланговых, с использованием всех возможных огневых средств.

Наиболее важные рекомендации касались штурма укрепленных полос противника. Подготовка к наступлению включала в себя следующие элементы: разведку, выбор участка для прорыва, расчет необходимых сил и средств, инженерную подготовку (создание инженерно-штурмового плацдарма), перегруппировку и подготовку войск, меры по управлению, наблюдению и связи, решение вопросов снабжения, подготовка плана артиллерийской и пехотной атаки.

Разведка во всех ее видах (пехотная, артиллерийская, инженерная, газовая) собирала всю необходимую для наступления информацию – от выявления скрытых подступов к позициям противника до выяснения способов боепитания неприятельских войск.

Для прорыва выбирался участок 1,5–2 км шириной – но он обязательно должен был быть расширен в стороны флангов (на 7–8 км), чтобы обеспечить войска от сквозного флангового огня. Норматив расчета сил и средств – пехотная дивизия на 1 км фронта прорыва в первом эшелоне, не менее полка пехоты на каждый километр развития наступления в сторону флангов, 1–2 дивизии пехоты во втором эшелоне. Так, на 10—20-км участок прорыва требовалось 3–4 корпуса, объединенных армейским управлением.

Для разрушения проволочных заграждений, засек и рогаток наиболее подходящим являлся методичный сосредоточенный огонь фугасными снарядами из расчета: 1 легкая батарея огнем с расстояния 2 км обеспечивает проход в заграждениях шириной 42–43 м (при наличии точной предварительной пристрелки). Но для проделывания проходов можно применять и минометный огонь, гранаты, удлиненные пироксилиновые заряды, ножницы и топоры. Для разрушения окопов, огневых точек и убежищ необходимо применять 107 и 152-мм орудия. Артиллерия должна обеспечить огневую завесу и взаимодействовать с пехотой при наступлении последней (в т. ч. выделяя орудия непосредственного сопровождения).

Минометная подготовка дополняет артиллерийскую и ведется в промежутке между артиллерийской подготовкой и пехотной атакой.

Указания особое значение уделяли подготовке инженерно-штурмовых плацдармов – т. н. исходных траншей для атаки.

Предписывалось, что в наступление следует посылать свежую отдохнувшую и знакомую с местностью пехоту. Артиллерия делится на группы в зависимости от решаемых ею задач.

Учитывая проблемы в сфере управления и связи, решению этих вопросов указания уделяли особое внимание.

При отсутствии инженерно-штурмовых плацдармов атакующие войска сосредотачиваются для атаки: на открытой местности – под прикрытием темноты или тумана, а на закрытой местности – днем под прикрытием артиллерийской подготовки. Наступление ведется перебежками с закреплением достигнутых рубежей, стрелковые цепи находятся на расстоянии 100–150 шагов друг от друга.

Во время артиллерийской подготовки действия артиллерии должны быть направлены вначале на разрушение опорных пунктов противника, являющихся основой его обороны и затрудняющим движение пехоты