Шрифт:
Закладка:
— Невероятно, — завистливо выдохнула Весенья на ту пригожесть глядя. Наряд и правда на загляденье удался — каждый изгиб, каждую впадинку подчеркивал еще больше изящности придавая русалке.
Милаша еще одной улыбкой подружку одарила, да за собой поманила.
— Ты от темы-то не уходи! Поговорила с Хозяином?
— Не отпускает он меня, — уныло отозвалась Веша, да плечами поникла, — говорит небезопасно.
— Вот так новости! — фыркнула русалка, — знамо, если б водяные празднество обтяпывали, я б еще уразумела, за что он так тревожится. А он, значит, и мне не доверяет?! Вот ведь, я ему еще припомню, когда очередного осоловелого от младших отбивать не стану! Пусть себе пускают ко дну! — Но заметив, как Веша на нее воззрилась, руками замахала, — труню я, шучу! Так что, и правда не отпускает?
Веська токмо плечами пожала, еще пуще огорчаясь. На празднование страсть как хотелось. Уж коли все так украшено, какова красивость в саму ночь будет?
— Ну-ка, ты мне тут сырость не разводи, — одёрнула ее Миланья, — и не таких супротивных мужиков вокруг пальца обводили. Слушай…
И чем больше Миланья толковала, тем круглее делались глаза на девичьем лице.
— Лесьяра обмануть? — недоверчиво переспросила, как только русалка свой план поведала. Что-то не шибко приходилось по сердцу Веське, что ей подружка предлагает. Но тут до ушей мелодия тихая долетела, точно кто-то на струнах самой души заиграл. Объемный такой звук, поглощающий, тягучий, до всякой клеточки достающий.
— Не обмануть, а всего только крохотку схитрить. Вон оркестр уж заиграл, слыхаешь, музыка какая сладкая? А вообрази только, танцы какие будут! А Хозяин, когда он возьмёт в толк, что зря опасался, простит, вот увидишь! — увещевала русалка. — Я с тобой буду все время, как только гостей встречу. А как меня рядышком не будет, Лита с Митой за тобой присмотрят. Им доверять можно. Они тем боле уж давненько упрашивают, чтоб я с тобой поговорила, чтоб ты им тоже с волосами пособляла иногда. Ну, соглашайся, — и этаким молящим взором глянула, — без тебя веселье не то будет, да и должна же я тебе отплатить за добросердечие твое!
Веська и сама шибко хотела на празднество, посему убеждать долго и не надобно было.
— А… там все будут в таких вот нарядах..? — спросила, задумчиво рассматривая зеленое кружево.
— Так значит ты согласна! — русалка ее даже за руки схватила, в глаза девичьи заглядывая, — вот точно не пожалеешь! А что до наряда, не беспокойся. Помнишь, я тебе цветок подарила? Вот и сделай, как я толковала, тебе по нраву придется.
На том и решили.
Веська ощущала себя этакой хулиганкой. Конечно, слегка неприятно щекотало где-то внутри. Видать, совесть брюзжала. Но все ж она сама себе хозяйка и может делать так, как сама потребным находит.
— Я закончил, — голос мужской, позади раздавшийся вздрогнуть заставил. Веся обернулась медленно, стараясь на лицо равнодушное выражение натянуть. Милаша напротив во все свои белые зубки магику улыбалась. Над поляной повисла какая-то напряженная тишина. Хозяин с одной на другую взгляд перемещал озадаченный, — все в порядке?
Он даже через плечо обернулся, поглядеть, нет ли позади кого лишнего, потому как неестественно девицы выглядели. Но окромя деревьев никогошеньки не замечалось.
Миланья Веську неприметно вбок пихнула, ведунья встрепенулась.
— Все хорошо, — отозвалась девица, пытаясь в руки себя взять. Вот вроде еще не натворила ничего, а уже стыд испытывала.
Магик ее снова взглядом смерил внимательным.
— Ладно, день предстоит трудный, перед ним отдохнуть надобно… До завтра, Миланья.
— До завтра, — колокольчиком прозвенела русалка в ответ да Вешку, столбом застывшую, в спину толкнула. Только тогда та за магиком двинулась.
— С артефактами сладила, молодец, — похвалил ее Лесьяр, пока озеро обходили. — Не утомилась?
Веська головой помотала в ответ, а после, не сдержавшись, зевнула.
— Оно и заметно, — хмыкнул Лесьяр.
— Послушай, — она все ж решила последний раз попытаться, — я все ж спросить хотела.
— М-м-м? — и глядит этак внимательно глазами своими желтыми. А Веся губы сызнова кусает да мнется.
— Может, все же ты дашь добро мне на праздник пойти? Я осмотрительна буду, — только начала, так он сразу глаза закатил и застонал. А следом, не дав закончить, за плечи ее ухватил, да к ближайшему дереву спиной притиснул.
— Мы уже обсуждали это, Весенья, мне представлялось, я хорошо все растолковал, — а сам близко-близко склонился, что девица запах его вновь чует. Зажмуриться бы, вбирая его тепло, но нельзя… Надобно на своем настоять.
— Я ведь осторожно. Буду завсегда рядышком с тобой находиться, — затараторила, рученьки на груди складывая, да самый ласковый взор к нему устремляя.
— Весенья! — перебил ее магик. — Если ты рядом со мной станешь находиться, мне придется больше за тобой присматривать, чем за гостями из Нави. А их упустить никак нельзя, понимаешь?
— Но они ведь за границы очерченные выйти не смогут…
— Может, и не смогут, но лучше за тем следить. Поверь, коли они лазейку отыщут — всем худо будет.
— Да с чего им эту лазейку искать-то? Они же и так из Нави выйти могут.
— Не все… — покачал головой Лесьяр, отчего волосы смоляные по плечам заскользили. — И завтра ты будешь сидеть в башне! Поняла?
Строгий-то какой.
— Поняла, спрашиваю? — за подбородок ее к себе лицом развернул.
— Поняла, — буркнула обиженно, высвобождаясь из рук мужских. Впервой его касания трепета не вызвали, а только лишь раздражение. Хотелось, чтоб доверился ей. Все ж не зря она усердствует в занятиях с ним. Сам ведь говорил, что нынче видит, что она за себя заступиться сможет. Но вот ведь упертый.
Чувство протеста в девичьем сердечке восстало.
— Весенья, — он ее все ж остановил, поворотил к себе, снова взгляд поймать силясь, — ну ты что, разобиделась в самом деле?
— Ничего я не разобиделась, — фыркнула, а сама в глаза ему не глядит.
— А то я не вижу? — молвит уж едва слышно. А кругом лес густой, темнота, лишь от светляков над ними кружащихся, тени на лицах пляшут. — Будут еще праздники, что тебе именно этот уперся? Покрасоваться перед Навьими гостями хочешь?
И с этаким ехидством то высказал, что Веся только лишь смурнее брови свела к переносице.
«Покрасоваться, это да. Да вот токмо не перед кем-то, а перед тобой, дурень,»
