Г л е б. Оставить вас здесь — ночью, одну?

К и р а. Меня проводят.

Из полутьмы возникает  Е г о р.

Видите? Все нормально.

Г л е б. Кира… Кирочка…

К и р а. Надо, Глеб.

Г л е б. Вы так решили?

К и р а. Так складывается. (Пауза, смотрят друг на друга.) Идите. Только факел погасить не забудьте!

Г л е б. Спаситель цивилизации! (С размаху втыкает факел пламенем в землю. Отшвырнув его, уходит.)

Е г о р (после паузы, подходит к Кире). Вовремя пришел?

К и р а. Вы просили дать вам испытание, Егор.

Е г о р. Просил. Не отказываюсь.

К и р а. Так вот: то, что на меня навесили, — правда. Я люблю Глеба. Была с ним близка.

Е г о р. Неправда! Неправда! Лжете!

К и р а. Возьмете меня такой?

Пауза. Весь согнувшись, словно от удара, Е г о р  отступает в темноту, растворяется.

Теперь все на месте. Смешно. До того смешно, что плакать хочется.

ЭПИЗОД ПЯТЫЙ

Квартира Леночки. В уже известную нам комнату  Г е н н а д и й  Д м и т р и ч, З и н а и д а  Г е о р г и е в н а  и  Л е н о ч к а  втаскивают большую двухспальную кровать.

Л е н о ч к а. Сюда, сюда, дядя, поставим налево от окна. Захочет читать в постели — свет будет слева. Здесь журнальный столик поставим, ну а сюда — трюмо. Куда бы еще фонарь этот деть… И книги… Пока сюда. (Кладет на окно.)

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Уфф… Загоняла. А твой-то нареченный где? Перекур у него, что ли?

Л е н о ч к а. Не трогайте его, дядя! Видите — переживает. И каждый бы так на его месте… Не скроешь ведь — виноват… (Зинаиде Георгиевне.) Теперь занавес, мама… Чтоб была спальня как спальня… (Геннадию Дмитричу.) Планку хорошо прибили к потолку? Не сорвется?

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Сам повешусь — выдержит. (Выходит.)

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а (Леночке). Что-то не в себе твой дядя.

Л е н о ч к а. Разве? Не заметила.

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Ты уж меня, Леночка, прости. Хотела, как лучше.

Л е н о ч к а. Мама! Мы же договорились! Я все поняла.

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Перемена какая-то в воздухе. Когда детектив вчера смотрели, вышла на крыльцо, собаки сильно лаяли. Вижу: свечение какое-то… Словно зарей осветило… Ваня говорит: инопланетяне это сигналы нам подают…

Л е н о ч к а. Какой Ваня?

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а (смутившись). Иван Ксенофонтович.

Л е н о ч к а. Печник твой? Вот уже до чего дошло?

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Предупреждение, говорит, нам делают, чтоб опомнились мы. Друг друга топтать перестали.

Л е н о ч к а. Я же тебя просила…

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Все, все уже! Попрощалась я с ним.

Л е н о ч к а. Ну и прекрасно!

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Только боюсь — как бы чего не сделал с собой.

Л е н о ч к а. Мамочка! Ты как маленькая, честное слово!

Входит  Г л е б, в руках у него один из томов словаря.

Г л е б (читает). «Сцевола Муций, молодой римлянин, во время осады Рима Порсенною в пятьсот седьмом году до рождества Христова проникнул в его лагерь с целью убить царя, но ошибкою убил его секретаря и, схваченный, сжег перед Порсенной свою руку на жертвеннике, чтоб наказать ее за то, что она ошиблась…» (Леночке и Зинаиде Георгиевне.) Логика. Ошибся — плати.

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Но руку-то, руку…

Леночка делает незаметный жест матери, чтоб ушла.

(Торопливо.) Бывает… (Уходит.)

Л е н о ч к а (подходя к Глебу, отнимает у него книгу). Знаю, о чем думаешь. Освободись! Скажи просто: ошибся, прости меня, Леночка, если сможешь, и больше об этом не вспомним. Договорились?

Пауза.

Ну?

Пауза.

Г л е б (с чувством). Прости меня, Леночка, если сможешь… (Опускается на колени, склонив голову). Ошибся…

Л е н о ч к а (вдруг, взволновавшись). Погоди, погодя, ты как-то не так это сказал!

Г л е б. А как же еще?

Л е н о ч к а (испуганно). Нет-нет, хорошо и так… (Прижимает голову Глеба к груди.) Спасибо, что признался! (Зовет.) Мама! Дядя!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч  входит с огромной тяжелой драпировкой в руках, за ним — З и н а и д а  Г е о р г и е в н а.

Слушайте все! Я Глебку прощаю! И конец! Кто хоть словом обмолвится о том, что было, — враг мне!

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Вот и хорошо! Вот и славно!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Что ж, племяш… (Не выпуская своей ноши из рук, широко раскрывает объятия Глебу.) Раз приказ отдан… Наследник мой, никуда не денешься! (Прижимает Глеба к груди.)

Г л е б (голосом, приглушенным от объятий). Погодите… Лена!

Л е н о ч к а (смеясь). Вы мне Глеба совсем задушите, дядя! Осторожней!

Г л е б (освобождаясь, Геннадию Дмитричу). Не так просто это, дядюшка… (Леночке, тихо.) Лена, зачем ты…

Л е н о ч к а. Потом, потом… Господи, какой мир на душе! (Хлопает в ладоши.) Давайте занавес вешать!

Все вешают драпировку, отделяя часть комнаты с окном.

(Глебу.) Наш с тобой уголок! Знаешь, как заживем?

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Правильно! А что было — забыть!

Л е н о ч к а. Дядечка! Мы же условились — ничего не было! (Расшалившись, окружающим.) Повторяйте: не было, не было, не было!

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Чего не было?

Л е н о ч к а. Ничего не было!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Чего — ничего?

Л е н о ч к а. Всего! Так и считать будем, правда, Глебик?

Г л е б. Так ведь и на самом деле не было ничего! (Вполголоса, Леночке.) Мы же договорились… что ты опять подымаешь?

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Извините, други, но давайте по-честному. Одно, если мы сами промеж себя решим — не было, другое, когда факт налицо! Был ведь — не скроешь, дурачками нас представлять тоже нечего!

Г л е б. Не было факта, товарищи! Верьте мне! Лена, подтверди!

Л е н о ч к а. Жестокий ты, Глеб. Какой жестокий, оказывается. В какое положение ты меня ставишь?

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Тебе что надо, Лена, — главное, чтоб человек перед тобой виноват был?

Л е н о ч к а. Но, мама…

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Обожди. (Глебу.) Скажи прямо, друг сердечный, чего добиваешься? Против правды хочешь идти? Мы за чистоту среди людей боремся, а ты за что?

Г л е б. За чистоту бороться — не значит людей грязью обливать, а вы это делаете, да еще с аппетитом!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. В чистенькие захотел? Таких не бывает! Раз на то пошло — очную ставку сделаем! Да-да, с раскрасавицей твоей! Сама не пойдет — волоком притащим! Законы у нас, слава богу, есть! Все мне выложит, до тютельки. Зинаида, за мной!

Шум в дверях. Вбегает до крайности взволнованный  Е г о р.

Е г о р (увидев Глеба). Говори, где она? Куда ее дел?

Г л е б. Кого?

Е г о р. Еще спрашиваешь?

Г л е б. А что случилось?

Е г о р. Нет ее! Уехала!

Г л е б. Кто?

Е г о р. Кира!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Уехала?

Г л е б. Не может быть!

Е г о р. Я в школу бегал — взяла расчет!

Г л е б (потрясенный). Уехала…

Е г о р. Ты всему причиной, ты, апостол липовый! Сама мне призналась!

Пауза.

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч (Глебу). Ну? А нам ты что здесь расписывал?

Е г о р. Чиркнула звездочкой по небу, света нам кинула горстку, чтоб хоть что-то мы поняли! Ни черта не поняли! Эх, мелкота! (Скрывается.) Пауза.

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч (тихо). Улетела пташка…

Г л е б (не может справиться с переполняющими его чувствами). Леночка! Девочка моя!

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а  делает знаки  Г е н н а д и ю  Д м и т р и ч у — оставить Глеба и Леночку одних. Вместе с ним выходит.

(Леночке.) Милая,