хорошо. Удивительно, но в городе сталкеров я ощущаю себя в безопасности. У меня появились товарищи, с которыми можно скоротать скучный вечер, место, где я смогу повеселиться и даже крохотный уголок, который смогу назвать домом.

Но думая о том, что завтра Егерь уедет, меня невольно коробит. Как будто яркий луч света, что освещал эти мрачные коридоры, гаснет. Снова.

2

Догорал закат. По небу лениво ползли серые скопления рваных туч.

Было чертовски тепло.

Возле ржавых ворот, расположенных на КПП базы охотников, стояла старая-добрая темно-зеленого цвета «Нива». На ее треснувших лобовых стеклах блестели огни уходящего за горизонт рыжего солнца.

Егерь променял свой КРАЗ на эту юркую машинку еще прошлым днем. Конечно же, машины были не равноценны, а поэтому Беркуту, с которым перевозчик и провернул эту сделку, пришлось помимо прочего отстегнуть Егерю еще запас запчастей, несколько ящиков патронов на автомат, револьвер и дробовик, ящик гранат для подствольника и дробовик ВПО-205С, с хорошим, довоенным навесным оборудованием.

Сейчас кавказец бросил на задние сиденья новенькой машины СВД, что досталось в подарок от Рубахина и пару пачек патронов 7.62х54 мм к ней.

Корсар удивленно присвистнул.

— Стоямба, а это что такое? — он ткнул перевозчика в плечо, на котором висел прототипный автомат Дегтярева, образца 2013 года.

Перевозчик ловким движением скинул оружие.

— Мать моя женщина! Охренеть! Нам таким в разведке хвастали, дескать, смотрите-любуйтесь, какой красавец, — бурчал сталкер, осматривая корпус автомата, — Где ты его надыбал?

Егерь, только закинув свой тридцати литровый рюкзак, слегка улыбнулся.

— Военная тайна, Корс. Военная тайна.

Сталкер фыркнул, приложил автомат к плечу.

— Ра-та-та-та! — он попытался имитировать звук выстрелов, попеременно целясь то в Егеря, то в Даню, то в Беркута.

— Хорош уже в игрушки играть, — отцовским тоном сказал старый Охотник, — Положи.

— Пиф-паф, товарищ генерал, — продолжал Корсар, — Вы убиты.

— Щас по башке настучу.

— Понял, принял.

Сталкер вернул автомат своему владельцу. Вдруг заметил, торчащий из кобуры, знаменитый револьвер «РШ-12».

Егерь успел демонстративно вытащить его до того, как у сталкера отвалилась челюсть.

— Слонобой, мать его! — восхищался Корсар, осматривая двух килограммового монстра, — Тут у одного ствола длина, почти как у двух пистолетов! А калибр… О, ятить его…

Такой револьвер он видел лишь во второй раз. РШ-12 был побочным продуктом небезызвестной программы «Выхлоп», и, будучи разработанный в 2000 году Тульским оружейным заводом, навел немало шороху. Хотя бы потому, что в него вмещались патроны любого толка (от обычных до бронебойных) и этими самыми патронами он рвал морды практически любому противнику. Только благодаря этому револьверу можно было уложить йети, не прибегая к грубой физической силе.

— Откуда ты взял такие игрушки, а?

— Это все с фронта, — сдался Егерь, — Честно говоря, думал за двенадцать лет ему с автоматом кирдык придет. Но у Клима золотые руки.

Беркут осмотрелся, но кузнеца не увидел.

— Он со мной уже попрощался, — улыбнулся Дамир, — Щас отсыпается.

— И как в него столько лезет? — Корсар почесал затылок, — Алкаш.

Все иронично переглянулись.

Перевозчик еще раз все детально осмотрел: два автомата, ТТ-33, револьвер, СВД, свой драгоценный клинок, уложенный в ножны, немного теплой одежды, включая весеннюю, добротные запасы патронов и куча консервов с крупами.

Солнце почти опустилось за горизонт. Его рыжие лучи все блестели, утопая за массивами холмов.

«Пора, — подумал перевозчик, оглядев багаж, — Теперь точно пора».

Пока старшие шутили и оживленно болтали, Даня, сидя на промерзшем валуне, играл с Зевсом. Полуволк извивался, пытался содрать с юноши штанину и задорно рычал. К горлу Дани подступил противный ком. Он ждал минуты прощания. Не хотел растягивать.

— Ну, пусть мы знались и недолго, но ты мужик нормальный, Егерь, — Корсар протянул руку перевозчику, — Рад был познакомиться. Бывай!

— И я, — ответил Егерь, — Ты один из немногих, с кем мне было действительно приятно провести время.

Он посмотрел на Беркута.

— Ну давай без лишней трагедии, — хохотнул командир охотников, поправляя вязаную шапку на голове, — Прощай, Егерь. Видимо, больше не свидимся.

Перевозчик слегка улыбнулся.

— Видимо так, Беркут, — сказал сталкер после недолгого молчания, — Ты прости, что тогда втянул тебя и других во все это.

Командир махнул рукой.

— Мы все испачкали руки в крови. Это дела давно минувших дней. Прощай, Егерь.

— Прощай, Беркут.

Они пожали руки. Тучи на небосводе смыкались в свинцовую завесу.

— И еще, Корсар, — сказал перевозчик, подходя к машине, — Будь хорошим мужем!

— Не дождешься, — сталкер показал неприличный жест, — Я — птица вольная!

А сам слегка улыбнулся.

Даня поднялся. Посмотрел на Егеря. На душе что-то неприятно жгло. Тоска, камнем тянущая вниз. Зевс вырвался у юноши из-под ног.

— Ну что, Дань, — вздохнул перевозчик, — Время прощаться.

— А я ведь когда-то я хотел тебя задушить, — признался пепельноволосый, показывая на пиратскую повязку на глазу.

Егерь хлопнул его плечу. Грустно улыбнулся.

— Знаю, что хотел. Я много где ошибся в своей жизни и до сих пор виню себя за ту ночь. Когда твой дядя был на смертном одре, я дал ему клятву. Клятву, что сберегу от глупой смерти в лесах. Что найду тебе место для хорошей жизни. Что сделаю из тебя мужчину.

Он ненадолго замолчал.

— Не говори, что будешь по мне скучать, — сказал Даня, видя теплый взгляд перевозчика, — Ты… Прости меня. За все.

Егерь кивнул и крепко приобнял своего ученика. Зевс заскулил. Удивительно, но сердце Сибирского Мясника еще билось. Еще чувствовало тепло.

Даня вдруг понял, что это конец. Что дальше ему придется идти одному. Сердце начало щемить от тоски. Он через силу улыбнулся.

— Прощай, Дань.

Они пожали руки. Егерь сел в машину. За ним, нехотя, юркнул Зевс. Он тоже тосковал. Перевозчик скоро завел двигатель. Также скоро поехал.

Закат догорал. Холодало. А на свинцовом небе прояснились капли белого снега.

Старенькая «Нива» покатилась по дороге, что вела в глубокую чащу мрачного леса.

Даня еще долго стоял, смотря старому волку вслед. Душу неприятно обжигало волнами грусти.

Он посмотрел на небо. Восходящая луна сверкала янтарем.

Эпилог

«Внимай небо, и земля сама внимай словам этим страшным, ибо пришло откровение пророку великому и праведному!

В день, когда свет обратится во тьму, когда мгла окутает землю обетованную, Господь пошлет молодого духа в последний ковчег человеческий, что сохнет после Великого Испепеления! И примет он духа заблудшего, возьмет в свои объятия нежные и путь Истиный покажет! Отправит он духа в путь, отправит нести Свет, в мглеющий, пыльный мир!

Но воспротивится дух! Змием обратится и ядом своим начнет плодородные земли травить! И пророк наш, как