Шрифт:
Закладка:
В конце августа 1917 г. политическая ситуация в стране вновь радикально изменилась: генерал Корнилов бросил вызов Временному правительству, в связи с чем последнему понадобилась поддержка войсковых и флотских комитетов. В этой обстановке Центробалт, не дожидаясь уже никаких разрешений правительства и Морского министерства, 28 августа вновь поднял свой флаг[873].
Красный флаг на мачтах кораблей стал знаком присоединения Балтийского флота к революции в марте 1917 г. (см. главу II), однако он поднимался и в последующие месяцы, что отражало социальные и политические конфликты разного характера и разного уровня, отражая особенности борьбы на флотах, соединениях и отдельных военных судах.
В мае 1917 г. команды ряда судов Балтийского флота все настойчивее ставили вопрос о повышении жалования матросам. Морскому ведомству и правительству с их стороны был предъявлен фактически ультиматум. Активист матросских организаций Гельсингфорса вспоминал, как на одном заседании было решено поднять красные флаги вместо Андреевских и не спускать их до тех пор, пока правительство не улучшит материальное положение моряков. Флаги были подняты, а движение матросов поддержал и Гельсингфорсский совет. В результате правительство отступило, увеличив жалование матросам[874].
Однако красный флаг поднимался и на тех кораблях, чьи экипажи заявляли о своей лояльности правительству. Так, 9 июня 1917 г. из дальнего плаванья во Владивосток прибыл крейсер «Печенга». Стоявшие на берегу увидели развевавшиеся на корабле красные флаги с надписями «Да здравствует свободная Россия», «Поддерживаем Временное правительство»[875].
Чаще боевой красный флаг стал символом политического радикализма моряков. Созданный при поддержке Гельсингфорсского совета матросский клуб начал издавать журнал «Моряк», получив для этого специальную правительственную субсидию. На обложке издания был изображен военный корабль, на мачте которого развевался боевой флаг. От изображения кормового флага осторожный художник воздержался: взгляды потенциальных читателей, матросов Балтийского флота, на этот счет расходились как уже отмечалось, многие моряки сохраняли верность Андреевскому флагу. Показательно, что, хотя среди инициаторов выпуска журнала, по-видимому, были большевики, они вовсе не контролировали его содержание. «Журнал шел с постоянными переходами от погромной программы к эсеровской, потом беспартийной и т. д., но, к сожалению, так и не стал большевистским», — вспоминал моряк-большевик. Обвинения издания в «погромности» носили обличительно-пропагандистский характер, но передовая статья журнала была выдержана в оборонческом духе. При этом она была пропитана пафосом бескомпромиссной борьбы с капиталом: «„Моряк“ поднял боевые флаги до места и вступил в бой с врагом русского крестьянина и рабочего — с капиталом — и не спустит „Моряк“ своих боевых флагов до тех пор, пока наш враг — капитал не будет повержен»[876]. На обложке другого журнала моряков «Шторм», издававшегося в то же время Ревельским матросским клубом «Объединение», также был изображен броненосец, на мачте которого развевался красный флаг.
По-видимому, некоторые соединения Военно-морского флота отпраздновали 1 мая поднятием на стеньгах красного флага вместо Андреевского. Во всяком случае, накануне праздника командование Флотилии Северного Ледовитого океана приказало командирам судов не препятствовать командам, если они выразят подобное желание. С приказом был заблаговременно ознакомлен и местный Совет рабочих и солдатских депутатов[877].
Образ революционного флота, идущего в бой под красным флагом революции, встречается в резолюциях того времени. Так, в начале августа в прессе появилась резолюция одного из наиболее мощных кораблей Балтийского флота: «Революционный линейный корабль „Петропавловск“ с гордостью поднимет красный флаг революции и будет бороться за право народа до конца»[878]. Однако, как уже отмечалось выше, официальным символом военно-морского флота продолжал оставаться Андреевский флаг.
Красное полотнище, подобно старому императорскому штандарту, поднималось над Зимним дворцом ставшим резиденцией А.Ф. Керенского, когда он возглавил Временное правительство после Июльского кризиса. Однако революционный премьер, возможно, в это время сам пришел к выводу, что революционные символы не смогут стать символами общенационального объединения. Красный флажок на его автомобиле был заменен флагом военного министра. Это, казалось, подтверждало слова, по слухам, сказанные адъютантом Керенского: «красные тряпки» де надоели главе Временного правительства, и он де хочет Андреевский флаг сделать национальным[879]. Все это, наверняка, настораживало многих искренних сторонников Февраля, в особенности социалистов.
После выступления генерала Л.Г. Корнилова 1 сентября правительство провозгласило Россию республикой, чего требовали многие резолюции, проводившиеся ранее водившиеся левыми социалистами. На Балтийском флоте по инициативе капитана 1-го ранга А.М. Щастного, офицера для поручений при командующем флотом, в честь этого события все суда подняли стеньговые революционные флаги, оркестр исполнил «Марсельезу», присутствующие кричали «ура». Затем 4 сентября красные флаги на стеньгах судов были подняты на три дня — в ознаменование полугодия отречения великого князя Михаила Александровича от престола[880].
Между тем, решение о провозглашении республики вызвало недовольство со стороны либеральных и консервативных кругов: формально лишь Учредительное собрание имело должные полномочия для изменения государственного строя страны. Неожиданно к этим протестам присоединились и силы на левом фланге политического спектра. 6 сентября по инициативе линейного корабля «Петропавловск» 19 кораблей Балтийского флота выразили свой протест: они желали провозглашения республики демократической. Первоначально поступила информация о том, что именно так определялось государственное устройство страны. К ним присоединился и судовой комитет линейного корабля «Республика», хотя ранее команда была горда своим новым революционным названием. Матрос-большевик Н.А. Ховрин пишет в своих мемуарах, что объединенное заседание судовых комитетов 19 кораблей состоялось по инициативе большевиков. К данному свидетельству следует отнестись осторожно: во многих воспоминаниях, написанных и изданных в советское время, руководящая роль партии всячески преувеличивалась. Во всяком случае, комитеты этих судов постановили поднять 8 сентября боевые флаги и «до проведения всех реформ, связанных с демократической формой правления, в жизнь таковые не спускать». Но фактически уже 7 сентября на стеньгах некоторых судов Балтийского флота были подняты красные флаги. Поднятие флагов воспринималось как давление команд и на правительство, и на выборные организации флота. 7 сентября Центральный комитет Балтийского флота после острой дискуссии был вынужден поддержать это решение и распространил его на весь флот (показательно, что на этом собрании «Петропавловск» представлял беспартийный матрос, требовавший подъема флагов). Даже умеренные члены Центробалта понимали, что, не пойди они на уступки, им грозила бы конфронтация с командами важнейших кораблей флота, которые были полны решимости поднять красные флаги. Соответствующая резолюция Центробалта гласила: «Принимая во внимание, что декретом Временного правительства объявлена Российская республика, а не демократическая, в знак протеста против недоговоренности и откладывания введения республиканских учреждений на
