Но зачем оно ему? Зачем ему металлический труп? Хайя любил не это тело, а тот блеск в глазах и то живое тепло, которыми одаривала его Умена.

А их уже не вернуть.

* * *

Грохот во дворце стоял такой, что все слуги попрятались по углам, все мыши забрались поглубже в свои норки и даже хозяева дома, главные сурии, решили этой ночью не высовывать носа из покоев.

Хайя разносил комнату. Топтал и швырял в стены и окна собственные изобретения. Рвал рукописи, из-за которых погибла Умена. Кому они теперь нужны? Кто он теперь, после всего случившегося? Великий, но никому не известный изобретатель? А нужно ли ему это? Действительно ли он хотел того величия, которого достиг Хинг?

– Зачем! Зачем я ей! Рассказал!!!

Юноша крушил все на своем пути. Не задумываясь, ломал то, над чем просиживал дни и ночи – тратил впустую время, которое мог бы уделить любимой девушке.

Родители никогда не любили его.

Единственный учитель, которому Хайя доверял, предал его.

Человек, который относился к нему со всей теплотой, теперь лежит в горе мусора в котловане.

Зачем ему теперь эти железки?! Чью жизнь он сделает лучше?! Кого спасет?! Тех скотов, что убили ее?! Сделает путь от дома до лаборатории для Хинга проще?! Поможет отбросам, что заставляли бедную девушку день ото дня ломать камни на рудниках?!

КОМУ ТЕПЕРЬ НУЖНЫ ВСЕ ЭТИ ТРУДЫ?! РАДИ КОГО ЕМУ ТЕПЕРЬ СТАРАТЬСЯ?! РАДИ ЧЕГО ОН ПРОВЕЛ ЭТИ ГОДЫ В ЗАТОЧЕНИИ?!

Хайя повалился навзничь, прямо на обломки своих изобретений, которые тут же острыми углами впились в его тело.

– Почему я родился таким? Почему не был… нормальным? – шептал он, спрятав голову в погнутых шестернях. – Чем я заслужил ненависть родителей? Из-за этого погибла Умена?! ПОЧЕМУ ЭТО ПРОИСХОДИТ?! Почему люди, которых я люблю… один за другим покидают меня?! Я виноват в этом?! Я?!

Юноша со всей силы бил руками по полу. Бился головой, пряча в груде обломков бессмысленные слезы.

Ничего уже не исправить. Ничего не вернуть. Он – тот, кто виновен. Он – тот, кто был не прав. Если бы он был самым обычным непримечательным молодым человеком, то они прожили бы всю оставшуюся жизнь с Уменой счастливо. Не заботясь о славе, о науке, о золоте.

Пустой взгляд Хайи скользил по полу. А затем наткнулся на странный, переливающийся в свете звезды кусок металла. Юноша приподнялся. Подполз на коленях к маленькому кусочку и заплакал сильнее.

Утыкаясь в последнее, что осталось ему от Умены, он потонул в воспоминаниях.

– Эй, урод, тебе опять расквасили рожу? Ха-ха, ну у тебя и видок! Давай мазь, а то на тебя смотреть без смеха невозможно.

– Ты что, сам это придумал? Я, конечно, ничего в этом не понимаю, но… Думаю, будет не так плохо иногда использовать усилители для рук. А то знаешь, работа на рудниках – та еще бездна…

– Ты говори, если тебя обижают! Духи, Хайя, когда же научишься давать отпор?! Тебя задирать – что котенка бить.

– Ты что, опять задумался о своих странностях? Я все вижу по твоему внезапно поглупевшему выражению лица!

– Что с твоими пальцами?! Тебя опять запирали в «деве»?! Нет… Раны совсем свежие, не ври мне! Говори, что произошло!

– Знаешь… Это очень обидно, согласна. Мы обязательно должны раскрыть обман Хинга. Но разве тебе не нравилось изобретать? Разве твоя любовь к металлу, машинам, всем этим штукам… Она пропала?

Хайя улыбался и плакал, сжимая в руках этот жалкий обломок руды.

– Нет, Умена, нет. Она не пропала. Как и любовь к тебе, как и любовь к «этим штукам»… Они не исчезли…

Хайя ласково гладил руду, прижимал ее к лицу. А затем вздохнул и поднялся. Еще раз напоследок погладив обломок, он спрятал его в кармане. Затем, взяв в руки веник, юноша вдруг начал прибираться. Все, что нельзя было восстановить, он отправлял в утиль. Уцелевшие экземпляры Хайя аккуратно выкладывал на стол, заворачивая в бумагу.

Что бы ни произошло, какие бы трудности и беды ни подкинула ему жизнь, он будет стойким. Ведь теперь некому отгонять от него задир, верно? Он должен научиться справляться сам.

И должен оставаться тем человеком, которого Умена полюбила. Стойким, терпеливым, талантливым и устремленным в будущее. Не видящим границ и не разбирающим дорог. Сидящим в железной деве, но мыслями парящим в небесах.

– Ничего не закончено, Умена. Все только начинается, – тихо говорил Хайя, приводя свою комнату в порядок. – Я изменю этот мир. Но сам останусь прежним. Тем Хайей, ради которого ты сбегала с работы. Тем Хайей, ради которого влезала в драки. И тем Хайей, ради которого отправилась в лабораторию и из-за которого встретила смерть.

Юноша на секунду замер. К горлу снова подступил комок, но он сдержался и не заплакал. Нужно быть сильным. Таким, какой была Умена. Нужно давать отпор. Не только сверстникам, не только родителям. Но и этому поломанному, неправильному миру, что погубил ее.

Так решил в тот день Хайя. И так жил впредь.

Глава 28

Во дворце Карбора

Лучи звезды пробивались сквозь тюль. Нуска очнулся и утер выступившие на глазах слезы. От малейшего движения голова начинала гудеть, а по всему телу разливалась боль.

Судя по свету звезды, которая так ласково осветила комнату, был день. Нуска надеялся, что проспал не слишком долго. Тем более он залечил смертельную рану, с чего бы ему столько дрыхнуть?

Этот сон сильно отличался от предыдущих. Лекарь мог только гадать, почему в этот раз его сновидения посетил Хайя. Может, дело в том, что они так много времени провели вместе? Или в том, что карборец не раз делился с ним своей дэ? Но то же самое делал и Вьен, однако снов о прошлом брата у Нуски никогда не было.

Что вообще происходит с ним? Почему раз за разом его заставляют видеть то, чего уже не изменить? Ладно бы лекарь видел будущее – там еще можно попытаться влезть в череду событий и переиграть все в свою пользу. Но какой толк переживать из-за того, что уже прошло? Для чего вообще нужна эта бесполезная способность?

Нуска вздохнул, приподнял голову и вздрогнул. Прямо возле его постели на стуле дремал эрд. На первый взгляд могло показаться, что он просто