Шрифт:
Закладка:
Я повертел в пальцах новый золотой антик. Всё-таки молодец Серш, у мужика настоящий талант. Жаль, конечно, что с нашим инструментом портреты на монетах не отчеканить. Стоп, а зачем на монетах? Мысль надо поймать… Ага, есть! В Таборе на церемонии мне жутко не понравились изваяния богов. Иначе, как идолами или истуканами те убожества и не назвать. А что, если Сершу сделать семь нормальных деревянных скульптур, или высечь их из известняка. Пусть постарается и сделает, как сможет, но всяко будет лучше, чем в святилищах стоят. А то перед иностранцами неудобно. Вон в Греции, Риме или Византии скульптуры богов настоящие шедевры, а у нас корявые деревяшки. Сегодня же с Сершем поговорю.
Ещё одним важным вопросом стали мосты и дороги, вернее, их отсутствие. Естественно, никто тут римских дорог прокладывать не собирается, там их десятки тысяч рабов сотни лет строили. Но сделать нормальные переправы через бесчисленные речки, ручьи и овраги, подсыпать лощины и низины вполне возможно и реально. Этим займётся Черч. Стинхо теперь и сам с дружиной управится. Не забыть сказать Черчу про переправы через средние реки. Там вполне уместны канатные паромы. Делаются просто и не требуют специальных знаний. А через широкие Днепр, Десну, Припять или Псёл по-прежнему будем переправляться на судах и баржах. Кстати, не забыть поручить Даяну и веским вожам подновить Змиевы Валы.
Року надо весточку отправить. Дулебские пехотные полки он поднял, пусть теперь ими занимается брат князя Кологаст, а ему надо целиком переключиться на лучников. Дулебы к луку относятся без предубеждения, вот и набрать из них полк лучников. Готовить стрелков дело долгое и кропотливое, к тому же тысячи луков надо сделать, да по сотне стрел на лук. Ещё одна проблема на голову Асилы, но на то он и глава братства ковалей, можно сказать – министр промышленности.
Незаметно наступил день зимнего солнцеворота. Солнце поворачивало на лето, а зима на мороз. Здешний день богини смерти Мары совсем не похож на наше Рождество или Новый Год. Однако и здесь народ неистово приносил требы и отчаянно выкликал солнце. Это был праздник и смерти, и возрождения, и надежды, и жажды жизни. Но и время разгула бойников-волкодлаков, банды которых собирались со всей страны вблизи Бусова града, а их сборище по балтийской традиции называлось тингом. Там обменивались новостями, планами, добычей, покупали и продавали разные вещи и оружие, публично судили и наказывали виновных. Там же в присутствие двухтысячной толпы вожаки мерялись… авторитетами у кого он больше, нередко до смерти били морды и вспарывали брюхи, чтобы на последующий год подняться над толпой. После тинга разбойничьи ватаги разбредались до весны по всей стране, чтобы зайти в каждый антский, или полянский, или дулебский дом и попросить угощение. Представьте себе, вваливается к вам в дом полдюжины рыл в волчьих шкурах, в зверских масках с топорами и дубинами и просят: «Люди добрые помогите несчастным путникам, дайте харчей побольше и серебришко не забудьте, от вашего тулупчика тоже не откажемся, а то рука топор держать устала, так и хочет проклятая помахать». Ну, как тут при такой просьбе не выложить последнее.
Так было всегда. Так было каждый год. Но так больше не будет. На этот раз я сам собрался ехать на тинг и устроить там переполох… тоесть переворот. Многие скажут, что затеял я дело безумное и опасное, и к немалой куче старых проблем норовил добавить новые. Но пусть они учат мудрость древних, советующих возглавить то, что нельзя запретить или уничтожить. А с этими двуногими хищниками не хочешь, завоешь по-волчьи, и посему я подумал и решил наших волковоев на тинг не пускать, о чём предупредил Лео. Нечего им соблазняться в прежней стае. Лео приказал, волковои повздыхали и остались.
Накануне самой длинной ночи прошёл снег, а потом ударил лёгкий морозец. С двумя спутниками я направлялся на тинг. У лошадиных ног вертелся неизменно довольный жизнью Бродяга, а слева трясся в седле Даян. Пришлось взять их обоих, всё равно бы не отвязались. На открытом месте ветерок начал потихоньку загонять морозец под овчинный полушубок. Примерно через час мы добрались до огромной луговины меж трёх рощ.
В ночи светился большой круг из полусотни костров, освещающих плотно утоптанную площадку. За линией костров и вокруг них лежали толстые старые брёвна и колоды, может быль сваленные ещё полсотни, а то и сотню лет назад. На них возле огня сидели бойники постарше. Молодые бродяги, одетые с головы до ног в меховую одежду, активно перемешались, поддерживали огонь, орали приветствия, хлопали друг друга по спинам, пили из бурдюков и бочек разные напитки. Кое-где вспыхивали и быстро угасали драки. А из серой мглы сумерек, как волчьи стаи, выходили всё новые ватаги.
Снаружи тинг плотно окружали сотни две крытых войлоком и мехом фургонов и повозок, кое-где виднелись шатры из толстого войлока и парусины. Рядом стояли и жевали сено и овёс накрытые до земли толстыми попонами лохматые от зимней шерсти лошади. От людей, лошадей и наваленных яблок конского навоза поднимался пар, который лёгкий ветерок смешивал с дымом костров и относил в сторону. Внутри круга несколькими кучками стояли вожаки и их приспешники. Они лениво перекидывались новостями и приглядывались к возможным соперникам.
Все примолкли, когда в центр круга вышел высокий мощный человек в волчьем малахае, волчьей шубе и высоких овчинных унтах. Здоровенный громила, словно вставший на ноги медведь. Он вскинул верх руку с большим двойным топором-лабрисом и издал протяжный и грозный вой, вибрирующий звук которого пронёсся над поляной и исчез в темноте. Через миг ему ответили почти две тысячи глоток необузданных головорезов, от рёва которых казалось воздух уплотнился и загустел.
– Любо, браты волкодлаки, ныне сошлись мы купно и мы сильны. Наша ловитва вскоре бысть, тако взалкаем же горячей крови и вкусим живого мяса. Мы волкодлаки, и жизнь наша есть бой и добыча. Слава Маре богине смерти, ночи и хлада, коей мы принесём новые дары. Пейте и гуляйте, браты волкодлаки, ноне наша ночь и тут мы господа и владыки. А завтра почнём
